пришлось быть свидетелем этого невероятного момента. Когда наконец после всей этой борьбы Джейми выскользнул наружу, словно паста из тюбика, он повернул свою головку набок и огляделся вокруг спокойным и сосредоточенным взглядом, точно ожидал официанта со счетом.
Потом его положили на руки Лиз, и она плакала от радости и облегчения, а Дэвид сидел на краю койки и обнимал их обоих, свою семью. Он чувствовал себя так, будто с ним случилось чудо.
И что же стало со всей этой любовью, с этим ощущением, что теперь, когда они семья, для них нет невозможного, весь мир принадлежит им?
К реальности Дэвида вернул следующий вопрос Карлы:
– А тебя не пугает, что ты станешь толщиной с бочку?
– Я вовсе не собираюсь. Никакого хлеба. Никаких бисквитов. Ничего мучного. И, уж конечно, ничего спиртного. Думаю, что до шести месяцев я не буду прибавлять ни фунта и только в последнюю треть прибавлю, может быть, пару фунтов.
Так вот почему она отказалась от шампанского, не ради здоровья маленького, а ради своей гребаной фигуры! Дэвид снова взглянул на Бритт и Карлу, теперь обсуждавших, как Жасмен Лебон удалось вернуться на съемочную площадку почти тотчас после выписки из родильного дома, и понял, что с него достаточно. Слава Богу, что ему надо идти и позвонить в «Ньюс» Берту насчет разоблачительного материала Сюзанны о полиции, который был уже почти готов и обещал стать сенсацией.
В глубине ресторана он нашел телефон, отгороженный от нескромных взоров цветастой ширмой и расположенный рядом с дамским туалетом. Проклятого Берта не было на месте, и это означало, скорее всего, что он отправился выпить полпинты пива в «Собаку и бочонок» через дорогу. Дэвид хотел было позвонить прямо в «Собаку и бочонок», но дело было слишком щекотливым, чтобы обсуждать его в пабе. Придется просто перезвонить ему позже. Сгоряча Дэвид попробовал набрать номер Сюзанны, но ему ответил противный электронный голос, повторявший без конца: «Спасибо за звонок. Мы пытаемся связаться с вами». Потом без видимой причины механический голос сменил пластинку: «Простите, мы не можем связаться с вами. Позвоните, пожалуйста, еще раз».
Он уже был готов повесить трубку, когда увидел приближающихся к нему Бритт и Карлу. Но они искали не его, а дамский туалет. Дэвид собрался было выскочить на них, выкрикивая какую-нибудь хулиганскую фразу, но решил, что Бритт это не покажется смешным. И неожиданно услышал то, что сразу приковало к себе его внимание.
– Так когда ты все поняла?
– На прошлой неделе.
– Ты была удивлена? Я бы просто чокнулась. Это же самоубийство!
– Удивлена только тем, что для этого понадобилось потрахаться шесть раз. Я считала, что хватит одного. В моей семье бабы жутко плодовиты. Нам достаточно посмотреть на палку – и привет, абортарий!
– Откуда ты знаешь, что шесть раз? Как ты можешь это знать?
На секунду Дэвид испугался, что сейчас они исчезнут за дверью дамского туалета, оставив его почти в состоянии прерванного полового акта, но тут Карла схватила Бритт за рукав и остановила.
Бритт понизила голос до шепота:
– Ты что, Карла, уж не думаешь ли, что это был случай? Да я самая осторожная женщина на свете.
– Поэтому я и подумала, что
– Конечно, нарочно. Неужели ты подумала, что я могу забеременеть по оплошности? Все, что потребовалось для этого, – пара бутылок шампанского и трусики от Джанет Рейджер!
– И это сработало?
– Как часы!
– Но почему, скажи на милость, ты захотела забеременеть?
– Потому что Дэвид до сих пор сохнет по своим щенкам. Я решила, что единственный способ помешать ему вернуться к ним, – это дать ему нашего.
Карла и Бритт, хихикая, проследовали в туалет, а Дэвид несколько мгновений стоял как вкопанный. Потом очень спокойно прошел за свой столик и стал дожидаться их возвращения.
Лиз собиралась воспользоваться своим редким визитом в «Харродс», чтобы купить подарок Джинни, что-нибудь от Пенхелигона, туалетную воду «Викторианский букет», например, или что- нибудь от фирмы «Крэбтри и Ивлин». Косметику Пенхелигон она обожала за ее милую старомодную упаковку. Она вспомнила, как однажды на Рождество стояла в очереди и смотрела, как мужчина перед ней покупал целый набор Пенхелигон – духи, одеколон, увлажняющий крем, пена для ванны, мыло в маленькой яркой коробочке с тремя отделениями, вода для очистки лица, пудра, все в старомодных стеклянных флаконах с серебряными пробками и упаковано в огромный, старинного фасона кожаный дамский несессер, прямо как у Джейн Остин или у Джорджет Хайер.
У кого-то будет счастливое Рождество, думала она. И, нисколько не кривя душой, радовалась, что каким-то счастливицам повезло, и надеялась, что они ценят это, потому что знала, что и у нее будет счастливое Рождество с Дэвидом и с детьми – у всех четверых. И оно у них было. Самое счастливое Рождество из всех, которые помнила Лиз. Она на мгновение остановилась, чтобы сосчитать на пальцах, когда же это было. Неужели только год назад?
Хотя в очереди перед ней остались всего два или три человека, Лиз поняла, что больше ждать не может. Она должна попасть домой, в безопасность своего коттеджа с его кошмарной праздничной гирляндой, чтобы заняться привычными делами, которые ее успокоят: разжечь в камине огонь из сучьев, что они собрали в лесу, заварить чай, задернуть занавески и сделать вид, что все чудесно в их маленьком уютном мирке.
Когда они встали в длинную очередь замерзших и усталых покупателей, ожидавших такси на Найтсбридж, Лиз почувствовала, как маленькая ручка нашла ее руку и сжала. Она ответила благодарным пожатием, посмотрела вниз и улыбнулась.
И увидела, что, как она ни старалась скрыть случившееся, Джейми, как всегда, понял – что-то не так, и хотел сделать все, что было в его силах, чтобы утешить ее.
К тому времени, когда Бритт и Карла вернулись к стопину, Дэвид уже потребовал счет.
– Но мы даже не заглянули в меню десертов, – изумленно заявила Бритт.
– Мне показалось, вы были озабочены своим весом, – язвительная ирония Дэвида не дошла до Бритт. – Я потребовал счет, потому что мы уходим.
– Ты, возможно, уходишь. Я – нет.
– Как хочешь. В таком случае у меня будет аудитория для того, что я предпочел бы сказать тебе с глазу на глаз.
Бритт натянуто улыбнулась. Она была уверена, что справится с любой ситуацией. Возможно, у него плохие новости от Берта из редакции. Возможно, на его место посадили другого, пока он отлучился на обед.
– Я ухожу, Бритт. С меня довольно.
– Не смеши меня. Никуда ты не уходишь. Мы идем в «Харродс» покупать подарки к нашему первому Рождеству.
Но лицо Дэвида оставалось каменным. Какая муха его укусила?
– Я слышал, что ты сказала Карле.
Было довольно смешно наблюдать, как улыбка сползла с лица Бритт.
– Я мог бы догадаться, что эта беременность – одна из твоих задумок. Может быть, ты и воздух портишь по расчету? Ах да, ты ведь совсем этого не делаешь, не так ли?
Он медленно встал и на мгновение оперся о спинку своего стула.
– Мне жаль, если это будет трудно для тебя. Разумеется, я дам тебе столько денег, сколько ты захочешь, но я не в силах больше выносить такой балаган. Этот ребенок для тебя ничего не значит. Ты и понятия не имеешь, что такое любовь к детям.
– Ты имеешь в виду свою любовь к детям? – на этот раз Бритт не подумала, прежде чем открыть рот. – Да ты видел их только раз за три месяца!
