гостям лучшие номера. Обнимая Весту, Храбров остановился у двери с цифрой четыреста десять. Он провел здесь с девушкой несколько незабываемых дней. Тогда наемники еще не знали, останутся ли они в живых. За группой постоянно следили властелины пустыни и бандиты Коуна, выход из города был надежно перекрыт. Им с Тино повезло, а Генрих Кайнц заплатил за тот прорыв жизнью.
Невольно в памяти всплыло лицо Олис Кроул, его мягкие черты, прямой, слегка заостренный носик, пылающие гневом серые глаза, плотно сжатые розовые губы, разбросанные по плечам русые волосы. Только что аланка увидела в постели русича юную тасконку. Ее бурная реакция удивила даже Линду Салан, еще одну спутницу землян. Но даже в ярости Олис чертовски хороша. Впрочем, это уже далекое прошлое. Кроул улетела на Алан и на дикую планету больше никогда не вернется.
Олесь толкнул дверь и вошел внутрь. Он имел две комнаты и ванную. Превосходные апартаменты! Розовые стены с изящным витиеватым рисунком, под ногами мягкие ковры, на окнах тонкие прозрачные занавески и массивные бордовые шторы, полностью поглощающие лучи Сириуса – в условиях постоянного испепеляющего зноя это имело немаловажное значение.
Храбров почувствовал, как нежные руки Весты сняли со спины ножны и расстегнули пояс. Девушка обвила шею русича и хотела поцеловать его в губы, но вовремя вспомнила о ране. Мило улыбаясь, оливийка провела своими ласковыми пальчиками по шершавому подбородку юноши.
– Ты мой, – едва слышно прошептала тасконка, сбрасывая с себя одежду.
Олесь не мог оторвать взгляда от упругой груди Весты. Огромные выпуклые соски буквально манили его. Рука невольно опустилась ниже талии девушки. Оливийка тотчас прижалась к землянину. На ее глазах вновь выступили слезы.
Гладя тасконку по голове, Храбров тихо проговорил:
– Успокойся. Все хорошо. Мы вместе, так как ты и хотела...
– Я счастлива, – слабо улыбнулась Веста. – Пойдем.
Взяв русича за кисть, девушка повела его к постели. Целуя тасконку, юноша уже не чувствовал боли. Два тела слились в едином порыве. Молодость не знает и не желает знать границ страсти. Время потеряло значение для землянина и тасконки.
Открыв глаза, Храбров приподнялся на локте. Весты рядом не было. Ее и его одежда в беспорядке лежала на полу. Левая половина лица распухла, щека ужасно ныла, хотя рана немного затянулась – рука у Ардока оказалась тяжелая.
Олесь откинул легкое покрывало, встал и подошел к окну. Отодвинув штору в сторону, русич взглянул на главную площадь Морсвила. Когда-то она являлась шедевром тасконского зодчества – огромные куполообразные здания, острые шпили, широкие лестницы и многочисленные колонны. Сколько городу лет? Этого никто точно не знал, все документы погибли во время ядерной катастрофы. Но судя по разнообразию стилей и древности некоторых построек, наверняка несколько тысяч. Ужасный финал славной истории!
Сириус уже давно прошел свою верхнюю точку, а значит, юноша спал не меньше пяти часов. Храбров повернулся и увидел оливийку.
Девушка стояла посреди комнаты и вытирала полотенцем мокрые волосы. Веста взглянула на Олеся и улыбнулась.
– Там целая ванна воды! – восторженно вымолвила тасконка. – Это настоящее чудо. Я никогда не испытывала такого блаженства. Сходи, окунись...
– С удовольствием, – произнес Олесь, обнимая девушку. – Неужели ты никогда не плавала в реке?
– Река? – удивленно спросила оливийка. – Что это?
– Когда-нибудь я покажу тебе ее, – с грустью проговорил землянин, понимая, что едва не обидел Весту. – Обязательно покажу.
Люди, живущие в Морсвиле, даже не могли себе представить подобное количество воды. Вода для них – величайшая драгоценность, добываемая из глубоких скважин.
Описания озер, морей и океанов местные жители считали сказкой. Обитатели пустыни не верили ни единому слову чужаков.
Храбров опустился в ванну, а Веста провела рукой по груди юноши и поцеловала его в шею.
– Веста, – тяжело вздохнув, сказал русич. – Ты очень добрая, ласковая. Мне хорошо с тобой. Но я не хочу тебя обманывать. Между нами...
Оливийка приложила палец к губам Олеся.
– Не надо, – покачала головой девушка. – Я люблю тебя, и мне не нужно никаких клятв и обещаний. Счастье так хрупко и ненадежно, не вспугни его...
После ужина, оставив женщин в «Грехах и пороках», земляне отправились на кладбище Нейтрального сектора. В Морсвиле редко хоронили людей по общепринятым законам. Куда чаще трупы выбрасывали в пустыню или оставляли гнить в заброшенных домах и подвалах, а то и прямо на улицах, но этот район являлся исключением.
Пройдя около полукилометра и обогнув пятиэтажный дом, наемники увидели ровные ряды обтесанных камней.
Когда-то здесь был парк, но ударная волна взрыва вырвала с корнем все деревья, а световое излучение иссушило пруд и каналы. Пустыня и палящие лучи белой звезды окончательно превратили это место в иссохшую равнину.
– Где могила? – поинтересовался Жак, оглядываясь по сторонам.
– В дальней части кладбища, – ответил Храбров. – Хоронят здесь редко...
В это время из соседнего дома вышло странное существо и неторопливо направилось к наемникам. Вскоре воины сумели разглядеть мутанта. У него были массивная квадратная челюсть, вместо носа две дыры, глаза на разной высоте, один зрачок узкий, звериный, губы разорваны, череп лысый с вмятинами и шрамами. Одна нога морсвилца была намного короче другой и потому, мужчина сильно хромал, непропорционально длинные руки свисали почти до земли. В то же время сразу чувствовалось, что тасконец обладает огромной физической силой.
– Что за образина? – не удержался от возгласа француз.
– Тихо! – прошипел русич. – Кошмарный Дол оказал нам немало услуг. Рискуя жизнью, он принес сюда Ридле и похоронил его по-человечески...
– Решили навестить своих друзей? – бесстрастно прохрипел оливиец. – Их могилы в отличном состоянии. Я приглядываю за ними. Идемте, покажу...
Наемники направились вслед за мутантом. Вскоре они замерли перед тремя скорбными камнями. Морсвилец начертал на них имена погибших землян. Ирония судьбы – воинов спасли на далекой планете, доставили сюда, и теперь отчаянные бойцы лежат на кладбище полуразрушенного города.
– Мы еще должны тебе денег? – уточнил Аято.
– За все заплачено на несколько лет вперед, – вымолвил Кошмарный Дол.
Постояв молча несколько минут у могил участников первой экспедиции, японец достал флягу с вином, сделал глоток и задумчиво проговорил:
– У меня из памяти никак не выходят последние слова Агадая. Мы действительно не наемники, а рабы. Стабилизатор держит нас прочнее любой цепи, как псов для травли диких зверей. Я не хочу всю оставшуюся жизнь пресмыкаться перед высокомерными, напыщенными болванами с Алана! Следует взять острый кинжал и вспороть себе живот на глазах у аланцев! Нет ничего дороже чести!
– В твоих словах есть доля истины, – согласился Олесь. – Но что и кому ты докажешь? Скоро на Таскону доставят новую партию землян. Устилая пустыню трупами, захватчики двинутся к оазисам. Смерть одного человека, даже ритуальная, ничего не изменит. Надо заставить командование и десантников уважать нас. Мы должны бороться. Свобода не дается легко. Если представится шанс, я его не упущу.
– Вот это правильно! – поддержал Храброва де Креньян. – Лучше наслаждаться жизнью, чем лежать на дне могилы. Покойнику все равно – раб он или нет. Давайте вернемся в заведение Броуна и от души помянем наших товарищей. Хочется напиться и забыть о проблемах. Аланцам не удастся превратить меня в рабочий скот.
Быстрым шагом друзья двинулись в обратный путь. Сириус уже коснулся горизонта, и дома на западе окрасились в желто-оранжевые цвета, зеленоватое небо приобрело густой синий оттенок.
