– И мне ты нужна! – вдруг заорал Глеб. – До боли в сердце, до спазмов в горле!! Может... передумаешь?! – Он отшвырнул и этот галстук, сел на кровать и схватился за голову.
Таня присела рядом с ним. Чего только раньше она не отдала бы за эти его слова, за эту его позу и это искреннее отчаяние!
– Я не передумаю, Глеб. Потому что приняла твердое, как алмаз, решение. Потому что перегорело к тебе все. Горело, горело и перегорело. Так бывает. Так часто бывает, ну ты же знаешь!
– Ты дрянь. Давно у тебя... с этим Хряком?
– С того самого дня как ты пропал.
– Где ты его нашла?!! У тебя же работа-дом, дом-работа!! Где ты нашла его, дрянь?!!
– Я отмывала в подъезде твою кровь, а он шел, споткнулся о ведро с грязной водой и упал. – Она улыбнулась. – На нем был белоснежный плащ, а на мне старый спортивный костюм и косынка. Я понравилась ему в старом костюме и мятой косынке, представляешь?! Он начал слать мне корзины с белыми розами, писать любовные записки и водить в рестораны...
– Зачем ты рассказываешь мне это?!! – Афанасьев вскочил и затопал ногами. – Зачем?!! Я умирал в застенках, а ты, дрянь...
– Если ты еще раз назовешь меня дрянью, я дам тебе в морду. А рассказываю я это затем, что во- первых, – ты сам спросил, а во-вторых, – я хочу, чтобы ты знал, что я женщина, от которой можно потерять голову, которой хочется дарить цветы и бриллианты. Ведь ты не знал этого, ведь не знал?!!
– Кто он – этот урод? Шофер-дальнобойщик? Остеклитель балконов? Тренер по фехтованию? Швей- моторист? Сколько ему?!! Семьдесят пять?!!
– У него сеть магазинов европейской одежды. Он на восемь лет моложе меня и красив, как греческий бог.
– Убирайся. Я не хочу тебя больше видеть. – Он встал и снова начал завязывать галстук – другой, новый, который тут же достал из шкафа.
– Не расстраивайся ты так, – Таня взяла сумку и пошла в коридор. – Ты молод, умен, красив, у тебя отличная зарплата и завидная должность. У тебя все впереди! Разведут нас быстро и через загс – детей нет, имущество делить мы не будем.
– Не падайте духом, поручик Голицын! – громко запел Афанасьев у зеркала. – Корнет Оболенский, налейте вина!!
Таня вышла, тихонько прикрыв за собой дверь и оставив ключи на полке в прихожей.
– А в комнатах наших, сидят комиссары, – неслось из квартиры, – и девочек наших...
– Татьяна Арнольдовна, я того, закончил, – вернул ее к действительности гундосый голос Кузнецова.
– Садись, герой, четыре, – сказала Таня.
Класс удивленно ахнул, Кузнецов сделал танцевально-акробатическое движение.
Пронзительно зазвенел звонок.
– Дети, – обратилась Таня к взбудораженным ученикам, – привыкайте к моему новому имени. Скоро вы будете звать меня Татьяна Афанасьевна Флек! – Она развернулась и пошла из класса.
– Ну ладно фамилию сменила, понятно, – услышала она за спиной шепот, – но отчество-то, отчество-то с чего ради?!
Софья Рувимовна попалась как назло в дверях школы.
Таня немедленно подвернула ногу, выронила тяжелую сумку и упала на нее сверху, животом вниз, накрыв собою баул.
– Ой, Танечка, какая же ты неловкая! – пропела элегантная, как всегда, Софья Рувимовна. Каблуки, макияж, юбка выше колен, пиджак в обтяжку – ну чем не директор средней московской школы? – Что это вы с такими сумками с работы идете? Буфет ограбили? Или тетрадей столько проверять задумали? – захохотала директриса, помогая Тане подняться.
– Я, Софья Руви...
– Соня!
– Я, Соня, от мужа ушла. Утром зашла к нему, вещи собрала – и на работу. А теперь вот... пошла личную жизнь устраивать.
– Господи, как драматично! – Директриса подхватила Таню под локоток и потащила к скамейке. – Как драматично и эротично! Ваш муж нашелся? С ним все в порядке?!
– В полнейшем. – Таня понимала, что удрать невозможно, что к директрисе немедленно, прямо сейчас, нужно начать испытывать дружелюбные чувства и делиться, делиться с ней тайнами и проблемами как с закадычной подругой, потому что... Потому что она не заныкала изумруды, потому что она классная баба – честная, веселая, открытая, человечная, а вовсе не стерва с любовником в районо.
Только удрать все равно очень хотелось и Таня тоскливо посмотрела на распахнутые школьные ворота.
– Муж вернулся в полном порядке, а ты вещи собрала и... Ну! – подстегнула ее Софья Рувимовна.
– Я его разлюбила. Пока его не было, я его разлюбила и встретила другого человека.
– Везет! – по-детски восхитилась директриса, выудила из сумочки пачку сигарет и очень непедагогично закурила прямо под окнами школы. Потом она села на лавку и задрала юбку повыше, чтобы последнее сентябрьское солнце сильнее пригревало колени. – Везет тебе, Танька! И ты его любишь?
– Кого?
– Ну, того человека, которого встретила?
– Наверное, люблю, раз собрала вещи и ухожу от мужа.
– Богатый?
– Да.
– Красивый?
– Да.
– Молодой?
– Да!!
– Везет, – подтвердила директриса свой первый диагноз, затушила о лавочку сигарету и отбросила окурок в кусты. – А он, этот молодой, красивый, богатый, знает, что ты к нему с баулом идешь?
– Нет, – засмеялась Таня. – Пока не знает.
– Ну, удачи тебе, – Софья протянула ладонь жестом, приглашающим по этой ладони ударить.
– Спасибо, – Таня ударила, взяла сумку и пошла к вожделенным воротам.
– Эй, а изумруды-то нашлись?! – весело крикнула вслед директриса.
– Нашлись! – ответила ей от ворот Таня. – Их в садике из цветочного горшка вытащили и в аквариум для красоты положили. Но мы их потом все равно потеряли! В такси оставили!
– Вот говорю же я тебе, что ты неловкая! – заорала Софья Рувимовна. – Неловкая, несуразная и очень рассеянная!! Я тебя на психологический тренинг в субботу с собой возьму, пойдешь?!
– Пойду, – засмеялась Таня. – А то уволишь меня к чертовой матери!
Дверь в квартиру Флека оказалась открытой.
– Эй, есть кто-нибудь?! – громко крикнула Таня, но ей никто не ответил.
В свете последних событий относительно незакрытых дверей можно было подумать все самое нехорошее, но так почему-то не думалось.
Таня бросила в коридоре сумку и прошла в просторный, хорошо освещенный холл. Из-за одной двери слышался шум льющейся воды и веселый свист.
– Эй! – Таня постучала костяшками в дверь.
Свист только набрал обороты и еще больше повеселел.
Таня открыла дверь, зашла в просторную ванну и подошла к душевой кабине.
За матовым стеклом кто-то бодро плескался и громко свистел.
«Ну и здорово, – подумала Таня. – Мне так легче будет ему все сказать».
