К а п и т о л и н а. Я тебя учила тому, чему учили меня. А чему меня не учили, как я могла тебя учить?
М е т р д о т е л ь. Не лишено логики. Но грустные напрашиваются выводы.
Р и т а. Где же молодые? Что они там застряли?! Десять раз можно было успеть расписаться. Ты, наверно, хочешь есть, Эдуард?
Э д ь к а. До дьявола. Селедки, что ли, рубануть? Где селедка, там водка, верно?
М е т р д о т е л ь. Такого непреложного закона, собственно, нет, но если вам так уж желательно...
Э д ь к а. Так уж.
З а в с е г д а т а й. Налейте ему. Я угощаю.
Р и т а. А мне? (Чокается с Эдькой.) Я пью, Эдуард, ты знаешь за что.
Э д ь к а. Я пью - ты тоже знаешь за что.
З а в с е г д а т а й. Эта молодая пара мне нравится. По-моему, они отлично друг другу подходят. Хотел бы я видеть, что получится, если желания девушки сбудутся и она станет законной спутницей этого пещерного человека.
Ж е н я. А я бы совсем не хотела этого видеть. Несчастная мать. Она, конечно, виновата, но все-таки наказание уж очень страшное. Может, и правда надо лекции читать?
З а в с е г д а т а й. А кто будет читать? Где эти мудрецы, которые могут предусмотреть каждый возможный случай?
М е т р д о т е л ь. Ну, не скажите. При желании любое дело можно поставить строго научно. Тут что главное - разработать самые первейшие, самые элементарные правила человеческого общежития. Немного правил, но железные, вы понимаете? И чтоб каждый их знал наизусть.
З а в с е г д а т а й. Уже были, дорогой мой, разработаны такие железные правила. И заучивали их наизусть. Но что-то не наблюдалось от этого большого толка.
М е т р д о т е л ь. Значит, надо, чтоб правила были еще железней.
З а в с е г д а т а й. А главное, чтоб они выполнялись не по исполнительному листу. Сердце воспитывать нужно.
М е т р д о т е л ь. Нужно, нужно. Все знают, что нужно. Да как сделать-то? Ведь бедная мамаша права, рецептов нет.
Входят т е т я А р и а д н а и д я д я В а с я.
Д я д я В а с я. Здесь, я вижу, уже выпивают и закусывают. (Присоединяется.)
Р и т а. Вы вошли, я подумала - это молодые.
Д я д я В а с я. А мы молодые. Разве нет?
Р и т а. Куда они делись?
Д я д я В а с я. Придут.
К а п и т о л и н а. Как прошла церемония?
Д я д я В а с я. Законно. Племянница моя - прямо тебе голубка белая. Счастливчик Сашка, что такую оторвал.
Р и т а. У него был большой выбор, по моим наблюдениям.
Д я д я В а с я. Долго выбирал, зато здорово выбрал.
К а п и т о л и н а. Это мы скажем, когда посмотрим, как сложится их жизнь в браке. Счастливые семьи - такая редкость.
Р и т а. Тебя, мама, вроде и тут завидки разбирают?
К а п и т о л и н а. За тебя! Мне бы тебя так устроить, я бы умерла спокойно.
Р и т а. За меня не волнуйтесь, я сама устроюсь как нельзя лучше. Вы мне только обеспечьте на это лето путевочку хоть на паршивенький какой курорт - я устроюсь.
З а в с е г д а т а й. Скажите, девушка, вам когда-нибудь рассказывали такую сказку, как одна девица была наказана тем, что у нее при каждом слове изо рта выскакивали жабы?
Р и т а. Это вы по моему адресу? Очень любезно.
З а в с е г д а т а й. Не знаю, вдруг почему-то мне эта сказка вспомнилась.
Р и т а. Вот нахал!
К а п и т о л и н а. В самом деле, гражданин, по какому праву вы моей дочери замечания делаете?
З а в с е г д а т а й. Не знаю по какому. Должно быть, по праву круговой человеческой поруки.
К а п и т о л и н а. В ваших указаниях никто не нуждается.
З а в с е г д а т а й. Виноват. Мне показалось, что нуждаются.
К а п и т о л и н а. Какой-то я не знаю кто, и лезет, где его совершенно не спрашивают. Какой-то пьяный...
Ж е н я. Он не пьяный! Он никогда не бывает пьяным!
К а п и т о л и н а. А вы еще тут при чем?
Ж е н я. Мадам, да неужели вы не понимаете, что мы за вас заступаемся! Ведь они же вас съедят, эти двое...
К а п и т о л и н а. А это наше личное дело! Вы кто такие? Не ваше дело, и все!
Входит длинная процессия. Впереди Н е в е с т а с Ж е н и х о м, позади - Б а б у ш к а с Д е д у ш к о й.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Вася уже выпивает.
Д я д я В а с я. Честное слово, этот бал открыл не я.
М е т р д о т е л ь. Прошу садиться.
Все рассаживаются.
Д я д я В а с я. За здоровье молодых!
Чокаются, пьют. Крики 'горько!'.
Р и т а. Эдька, передай мне ту рыбу. И пригладься немножко, какой-то ты сегодня, в самом деле, как пещерный человек. (Протягивает расческу.)
Ж е н и х (Невесте). Ты никогда не будешь называть меня Сашкой.
Н е в е с т а. Ты же знаешь. Конечно.
Ж е н и х. Не при всех - пожалуйста.
Н е в е с т а. Не при всех - тоже. Никогда, Саша, я не назову тебя Сашкой.
Ж е н и х. Критиковать меня будешь при закрытых дверях.
Н е в е с т а. Если когда-нибудь обнаружу, за что тебя критиковать.
Ж е н и х. Обнаружишь!
Н е в е с т а. Не верю.
Шумное пирование. Музыка, хлопанье пробок.
О чем ты думаешь?
Ж е н и х. Я думаю - скорей бы все это кончилось. И пошли бы мы к себе домой. Вышли бы на балкон. Смотрели бы на Ленинград. Тихо, без галдежа. Устала от галдежа?
Н е в е с т а. Но все-таки правильно, что отпраздновали.
Они отходят к окну, смотрят на Ленинград. В серебряных тучках месяц. Все про них как будто забыли - заняты своими разговорами.
Н е в е с т а. Во всей литературе читаешь, читаешь, как он разлюбил.
Ж е н и х. То литература.
Н е в е с т а. А в жизни? Разве мало примеров.
Ж е н и х. Не те берешь примеры. Будь жив твой папа, он бы разлюбил твою маму?
Н е в е с т а. Они друг друга ужасно любили.
Ж е н и х. Мы любим не менее ужасно. А мои дедушка и бабушка? Шестой десяток вместе. Больше полвека. Шуточки?
Н е в е с т а. Чудные старички.
Ж е н и х. Мы с тобой тоже когда-нибудь будем такими.
