О т е ц Н е в е с т ы. Вот как ты со мной с первого же дня разговариваешь. Ты не должна вмешиваться в мою мужскую жизнь.
М а т ь Н е в е с т ы. Тебя же хочу уберечь, шальная голова моя, бритая. (Гладит его по голове.)
О т е ц Н е в е с т ы. Сейчас, Таня, у всех мужиков головы бритые и шальные. Это у вас, женщин, только любовь на уме.
М а т ь Н е в е с т ы. По-моему, вы нам за это спасибо должны сказать.
О т е ц Н е в е с т ы. Мы и говорим.
М а т ь Н е в е с т ы. Что-то не слышу твоего 'спасибо'. Одно только слышу: 'маленькая' да 'глупенькая'.
О т е ц Н е в е с т ы. А скажешь - большая, умная?
М а т ь Н е в е с т ы. И не большая, и не умная, но дай тебе бог, Ваня, чтоб кто-нибудь еще тебя так любил, как я люблю.
Патефон опять перешел на фокстрот. Они танцуют.
А р и а д н а. У Анны Семеновны муж как был болен, доктора совсем уж отказались, а она помолилась, и смотри ты - жив-здоров.
М а т ь Н е в е с т ы. Как же она так особенно молилась?
А р и а д н а. Не знаю. Нашла, значит, такие слова. Ты же нашла для генерала.
М а т ь Н е в е с т ы. Слова-то я нашла, да вот генерала от меня скрывают.
О т е ц Н е в е с т ы. А вот я не хочу, чтоб ты на коленях валялась. Хоть перед генералом, хоть перед кем. Должен человек блюсти свою гордость.
М а т ь Н е в е с т ы. Какая уж тут, Ваня, может быть гордость, когда в самую свадьбу разлучают тебя с дорогим человеком.
О т е ц Н е в е с т ы. Война, Таня.
М а т ь Н е в е с т ы. Вот заладили это слово и все думаете этим словом оправдать.
О т е ц Н е в е с т ы. Вот увидишь, вернусь. И сколько еще раз мы с тобой станцуем.
А р и а д н а. Ты, сестра, надейся, как он надеется.
М а т ь Н е в е с т ы. Я буду надеяться. А что мне еще делать, как не надеяться?
А р и а д н а. Вот Анна Семеновна надеялась, верила - бог ей мужа вернул.
М а т ь Н е в е с т ы. Хорошо, хорошо, А р и а д н а. Я тоже постараюсь, как Анна Семеновна.
А р и а д н а. Старайся, бедная. А ты бы, Ваня, шел. А то чем дольше тянуть, тем трудней.
О т е ц Н е в е с т ы. Давай, Таня, прощаться.
М а т ь Н е в е с т ы. Уже! И до утра не побудешь!
О т е ц Н е в е с т ы. Она права. Чем дольше, тем потом трудней. Будь здорова, Танечка, держись молодцом.
М а т ь Н е в е с т ы. Куда мне, глупенькой, держаться молодцом.
О т е ц Н е в е с т ы. А ты постарайся.
М а т ь Н е в е с т ы. Хорошо, Ваня, постараюсь.
О т е ц Н е в е с т ы. Верно говоришь?
М а т ь Н е в е с т ы. Верно, Ваня, изо всех сил постараюсь, честное слово.
Прощание.
О т е ц Н е в е с т ы. Думай о том, как в один прекрасный день я постучусь в окошко и ты мне откроешь. Ни о чем страшном не думай, только об этом думай.
М а т ь Н е в е с т ы. Ах, как я побегу тебе открывать.
О т е ц Н е в е с т ы. Вот, вот. (Уходит.)
Вслед ему гремит патефон. Гости танцуют.
Зал ресторана. Музыка. Танцы.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. А на нашей свадьбе танцевали 'шимми' - вы такого названия и не слышали - и цыганочку под гармошку.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. И все девчата на нашей свадьбе были в юбках до колена и с короткой стрижкой, и все как одна без бюста - бюсты были не в моде.
Р и т а. То есть как это не в моде?
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Очень просто: было модно, чтоб платье болталось на плечах, как на вешалке, - при наличии бюста это не достигалось.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. Тогда казалось - красиво. Помню, сделала я себе платьице с голубыми каемочками.
Р и т а. Старина-матушка. Ведь некрасиво.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Я помню это платье. Ты его в первый раз на демонстрацию надела.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. И ты сказал: всегда носи светлое.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. И я купил тебе фиалки.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. И все девчата завидовали. Тогда редкостью было, если парень девушке цветочки поднесет. Теперь-то это не в диковинку. Образовались. Вон у Лели какой букет.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. В те времена такой букет нашему брату, рабочему, был не по средствам. Там, бывало, фиалочки, подснежники - это еще возможно.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. На нашу свадьбу кто-то принес целую корзину подснежников, и у каждого гостя около тарелки лежал букетик.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Это я придумал.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. Нет, я.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Забыла, девочка. Склероз у тебя. Я придумал.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. У тебя склероз. Как же ты, когда я сказала: давай всем положим по букетику.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Это я сказал, девочка.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. Может, ты и букетики делал и нитками перевязывал?
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Нет, нитками перевязывала ты. А идея исходила от меня.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. И идея от меня.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Тебе лишь бы поспорить. Ладно уж, и идея от тебя. Пользуйся моей покладистостью.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. А парни были все как один в белых шелковых кавказских рубашках с пуговками сверху донизу, и в брюках бутылочками, и в туфлях 'шимми', такие были туфли, ими здорово хорошо было выбивать чечетку. А без чечетки мы тогда танцев не мыслили.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Что говорить, хорошая была наша молодость.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. А гармошек было - целых четыре штуки.
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Очень шикарная свадьба была. Только что без шампанского - этого буржуйского баловства мы не знали.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. Зато браги наварили и самогона сколько, пей - не хочу!
Д е д у ш к а Ж е н и х а. Не только. И мадера была, и кавказские вина, и цимлянское.
Б а б у ш к а Ж е н и х а. Да что уж, весь поселок три дня гулял!
И эту свадьбу видим мы, свадебную пирушку времени конца нэпа в маленьком домике рабочего поселка, где парни в белых кавказских рубашках под гармонь выбивают чечетку, где пироги подаются со двора в открытые окошки с геранями, где вокруг стола тучные лавочники и барыни старорежимного вида с птицами на шляпах, где Д е д у ш к а - жених, а Б а б у ш к а - невеста. Среди гостей - К р а с а в е ц, на которого заглядывается Бабушка.
Б а б у ш к а. Ты себе не представляешь, как я сегодня счастлива.
Д е д у ш к а. То-то. А ты на Гришку засматривалась.
Б а б у ш к а. Это же несерьезно было.
