В а л е р и к. Спасибо...
М а х р о в ы й. Сотняшки две-три.
В а л е р и к. Нет, сейчас мне...
М а х р о в ы й. Не нужно денег? Да ну? Неужели за статью так дорого заплатили?
В а л е р и к. Я бы все-таки предпочел...
М а х р о в ы й. Все как ты хочешь, Валерочка.
В а л е р и к. Я бы предпочел поскорей расплатиться с долгом.
М а х р о в ы й. Давай так. Тоже неплохо.
В а л е р и к. Вы мне разрешите зайти завтра, самое позднее послезавтра...
М а х р о в ы й. Заходи, когда тебе удобно. Так хорош камушек?
В а л е р и к (напряженно). Хорош камушек.
М а х р о в ы й. Стоило хибарку променять на камушек?
В а л е р и к. Вероятно...
М а х р о в ы й. Ну, бывай! (Помахал на прощание рукой. Разошлись.)
Идут, разговаривая, Г е р м а н и Р э м.
Р э м. Ты прав, безусловно.
Г е р м а н. П-понимаешь: там я сразу - личность. А здесь минимум до тридцати лет буду ходить хвостиком за каким-нибудь п-профессором.
Р э м. В нашем деле иначе нельзя.
Г е р м а н. Понимаю. А в нашем можно. И я хочу в-воспользоваться этой возможностью.
Р э м. Я за моим академиком буду ходить минимум до сорока, это в лучшем случае. И все, что я сделаю в лаборатории, будет приписано ему. Пока у меня не вырастет вот такая седая борода - только тогда поверят, что я тоже что-то могу самостоятельно.
Г е р м а н. В-видишь, у вас это так. Потому что вне института, без всей этой черт его знает какой головоломной техники тебе действительно никак. А мне что надо: маленькую больницу. Чтобы я мог ее п- поставить как мне хочется. Я еще на первом курсе спланировал, как я ее миленько поставлю. Кто мне в Ленинграде даст больницу? Именно - жди до седой бороды, да и то еще б-бабушка надвое гадала...
Р э м. Ты прав, прав! Будь у меня другая профессия - я бы тоже начинал оттуда... с окраины к центру!
Г е р м а н. Ты честолюбец, тебе непременно п-подавай центр, хотя бы к финишу. А мне не обязательно. Я просто считаю - если что-то делать в жизни, так делать без дураков, всерьез, иначе скучно. Кретин Валерик, что удрал с Сахалина. Черта с два он чего-нибудь стоящего добьется в Ленинграде. Здесь т-такими Валериками пруд пруди, а там его держали за высшую интеллигенцию.
Р э м. Ты говоришь, я честолюбец. Неужели лучше без честолюбия - как Валерик?
Г е р м а н. Нет, с-совсем без честолюбия - ничего не получится.
Р э м. Ничего не получится! (Прошли.)
Идут Н и н к а и Ж а н н а.
Н и н к а. Ничего не получится! Можешь не стараться!
Ж а н н а. Но я узнала точно.
Н и н к а. Очередная ваша клевета!
Ж а н н а. Увидишь.
Н и н к а. Он бы мне давно сказал.
Ж а н н а. Скажет он, как же.
Н и н к а. Вы все ненормальные.
Ж а н н а. Ты от правды отмахиваешься.
Они приостановились возле витрины Дома книги. На выступе оконной амбразуры сидит п р о д а в щ и ц а ц в е т о в с корзиной лохматых осенних астр.
Лучше обсудим давай, как тебе реагировать.
Н и н к а. Ненормальные. Непременно ищете в человеке плохое. Как можно больше плохого! Хорошее видеть не хотите, только плохое вам подавай! Как вы такие на свете живете? Вы же несчастные!
Ж а н н а. Я больше тебя знаю жизнь.
Н и н к а. Ты знаешь жизнь? Ты испугалась жизни! Один человек с тобой нехорошо поступил - ты сразу перепугалась. И все у тебя стали плохие. Это называется знать жизнь? Мне не надо такого знания! И оставь меня, пожалуйста!
Ж а н н а. Я тебя предупредила по-товарищески. Поскольку я узнала такую вещь, я чувствую ответственность...
Н и н к а. Я сама за себя отвечаю!
Ж а н н а. Ты стала чересчур гордая.
Н и н к а. За все отвечаю. И хватит. И дальше не ходи за мной. И вот что я тебе скажу на твои сплетни: мы с Валериком женимся! (Уходит. Остановилась в красном свете светофора.)
П р о д а в щ и ц а ц в е т о в. И всего-то он ей купил один цветочек.
Ж а н н а. Вы ее что, знаете?
П р о д а в щ и ц а ц в е т о в. Я и вас вспомнила. Вы шьете панамки.
Ж а н н а. Панамки мы уже все пошили. Миллион. Теперь шьем бюстгальтеры. С лямками и без. Она тоже. Она теперь работает у нас.
П р о д а в щ и ц а ц в е т о в. Всего, знаете, один цветочек купил. Она, правда, так и попросила: подарите мне, говорит, один цветочек.
На перекрестке зажегся зеленый глаз. Нинка ушла.
Она встречается с Валериком у колоннады Казанского собора. Нет никого вблизи, и она бросается Валерику на шею отчаянно и самозабвенно.
В а л е р и к (смущен этим взрывом). Ну-ну, Ниночка. Ну-ну-ну.
Н и н к а. Сто лет тебя не видела.
В а л е р и к. Деточка. Еще суток нет, как мы расстались.
Н и н к а. Меньше. Я с тобой рассталась только утром. Ты мне снился всю ночь.
В а л е р и к. Вот видишь. А говоришь - мы мало бываем вместе.
Н и н к а. Во сне - много.
В а л е р и к. Зачем такая горечь? Мы же видимся каждый день?
Н и н к а. Приблизительно.
Садятся на ступенях. Нинка прижимается к его плечу.
В а л е р и к. Странно все-таки.
Н и н к а. Что странно?
В а л е р и к. Когда человек так вот маниакально думает о другом человеке. Хочет с ним быть, видит его во сне...
Н и н к а. Как мы с тобой, да?
В а л е р и к. Странно! Почему, отчего, в чем смысл?
Н и н к а. В чем смысл? Не знаю. Но это хорошо. И хочется это сохранить... навсегда. Тебе тоже хочется сохранить навсегда?
В а л е р и к. А это бывает?
Н и н к а. Конечно. Сколько угодно.
В а л е р и к. Ты думаешь?
Н и н к а. Просто надо это беречь. Желать, чтобы это сохранилось... не разрушалось.
В а л е р и к. Если бы одних желаний было достаточно для свершения!
Н и н к а. Я не поняла, что ты сказал.
В а л е р и к. Я сказал: если бы достаточно было только захотеть чего-нибудь, чтобы это исполнилось, понимаешь? Как в сказке: 'Столик, накройся' - и пожалуйста, перед тобой накрытый столик... пять звездочек, закуска, любовь до гроба...
Н и н к а. Ты шутишь. А я серьезно. Да, 'столик, накройся'. Почему же нет? Разве не все зависит от нас самих? И разве можно хотеть, чтобы это кончилось?
В а л е р и к. Ну не будем хотеть, не будем. (Обнимает ее крепче.) Не холодно тебе?
