Танцующая с Ауте

по самому твердому месту! Ну что вы всполошились, дарай арр-Вуэйн? Увидели образчик силы эль-ин? Раса милитаризированных кретинов! Почему, чтобы до вас что-то дошло, это что-то должно гавкнуть?

Когда я танцевала на Озере, я показала гораздо более сложную технику, искусство на порядок выше того позорища, в которое втянули меня северд-ин. Почему непременно нужно набить шишки пятерке размахивающих мечами мартышек, устроить кровавую баню, чтобы тебя начали воспринимать всерьез?!

Задыхаюсь не от гнева – от боли. Идиоты. Идиоты. Ну как они не понимают? Мы убьем их, перебьем без малейшего сожаления. Мы Ауте для них, стихийное бедствие. Идиоты. Если они и заметят нас, то только как врагов, требующих уничтожения. И заставят нас… Ох, нет.

Аррек поднимает руку и посылает мощный успокаивающий импульс. Политика политикой, но как Целитель он не позволит мне волноваться больше, чем нужно. Чувствую, как пульс замедляется, дыхание восстанавливается. Одариваю его гневным взглядом и зарываюсь поглубже в свои одеяла. Идиот. Но заботливый.

– Вы считаете, что перенять вырабатываемые тысячелетиями боевые техники Безликих, обратить в бегство полную Пятерку – это позорище? – Тон нейтральный, но чувствуется, что ситуация его забавляет. Юмор смертных – предмет моего бесконечного удивления.

Брезгливо морщусь.

– Мне помогли. И вообще, их обратило в бегство не Мастерство и не Воля. Они просто поняли, что я познаю их, и решили убраться от греха подальше, чтобы не делиться своими секретами.

Тон дарая все так же нейтрален. Лицо все так же спокойно и прекрасно. Ментальные щиты упрочились до почти осязаемого состояния. Но даже сквозь них светятся острые кристаллы гнева.

– Значит, вы познаете все, рядом с чем находитесь?

Там-тарам-там. Надвигается новый допрос.

– Обычно – да. Я танцовщица. Я познаю или изменяю через движение, но есть и другие способы, это непринципиально. Но… – На мгновение замираю. Сказать? Не говорить? Им необходимо что-то, на чем можно выстроить новую картину безопасности. Нельзя загонять арров в угол. – Но вы каким-то образом умудряетесь оставаться… непроницаемыми. Невозможно получить достаточно данных для познания. Это сбивает с толку, заставляет чувствовать себя неуютно, вызывает почти физическое недомогание. Это вызывает страх. Для нас очень много значит достаточность информации.

Он остается все так же спокоен.

– Вероятность. Мы берем параллельную Вероятность и обматываем ее вокруг себя наподобие щита. Получается практически идеальная защита.

Чувствую, как мои уши ошалело опускаются. Вместе с челюстью. Так просто?

– На Озере вы изменили не только себя, но и весь мир, правильно?

Прерываю его негодующим фырканьем. Перед глазами кружатся темные пятна.

– Я не меняла тот мир. Я просто разбудила магию, которая была в нем всегда.

– С практической точки зрения, здесь есть какая-нибудь разница?

Открываю рот… и снова его закрываю.

– Нет.

Стены нашего убежища начинают разъезжаться в стороны. Откуда-то снова возникает боль. Шок прошел, теперь наступает реакция на происшедшее. Я могла убить их, убить в танце. Вечность… Убить, убить тех, с кем ты танцуешь… о, милосердная Вечность…

– Антея-эль, что с вами?

Серое на черном. И красивое, совершенное убийство будет доказательством Мастерства.

– Что со мной? О, все в порядке. Теряю душу по кусочкам – что может быть лучше?

Слова отдают резким, горько-насмешливым привкусом. Перед глазами все плывет. Мысли короткие и бессвязные.

– Антея-эль, вы в порядке?

Мне хочется, чтобы последнего дня никогда не было. Последних лет никогда не было. Хочется свернуться в маленький комочек, хочется забиться в самую темную нору самого далекого мира. Заснуть и никогда не просыпаться. Но больше всего мне хочется, чтобы проклятый арр куда-нибудь исчез. Или хотя бы заткнулся. Оставил меня одну.

– Просто великолепно.

Несмотря на все усилия, не удается вытравить из голоса следы сарказма. Даже думать не хочу, что бы я сейчас сказала, не будь он Целителем, не имей он права задавать подобные вопросы. Следить за своим языком, да?

Кажется, это его доконало. Аррек резко вскидывается, точно его ударили. Допрыгалась, ироничная ты моя? Оскорбить Целителя, обесценив его работу, – такое надо еще суметь. О принятии вызова не может быть и речи. Мысль о скорой смерти приносит только облегчение.

– Простите меня. – Он говорит это таким тихим голосом, что сперва мне кажется, что начались слуховые галлюцинации. Затем смысл слов доходит до сознания.

– За что?

Стараюсь вложить в вопрос все свое недоумение, даже умудряюсь продублировать его сен-образом.

– За что? – Его голос поднимается в гневе, заставив меня испуганно отпрянуть. Только теперь понимаю, что все это время он сердился не на меня, а на себя. Никогда не пойму их, никогда.

Смеется. Кажется, я тут не единственная, думает, что никогда ничего не поймет.

Он успокаивается так резко, что это почти похоже на смену настроений эль-ин. Ледяное спокойствие. И столь же ледяной гнев. Сердится… на себя? Бред.

– Антея-эль, что вы с собой сотворили? Что вы сделали со своим телом… со своим разумом?

Вот теперь меня действительно удивили. Телом? Разумом? Он что, действительно не понимает? Какое мне дело до тела, до разума: их так легко изменить. Я изнасиловала свою душу – второй раз за неполные пять лет. И только счастливая случайность не позволила на этот раз пролить чужую кровь. Если бы звезда северд-ин задержалась еще чуть-чуть…

Молчим.

Аррек… Он в принципе неплохой, только очень странный. Я не могу понять, что им движет. А он – что движет мной. Вот и сейчас. Сидим рядом, но с таким же успехом могли бы быть за тысячи миров друг от друга. И это хорошо. Не думаю, что я смогла бы сейчас вынести присутствие кого- нибудь, кто действительно понимает случившееся.

Закрываю глаза, расслабляю уши. Позволяю отстраненному спокойствию заполнить себя.

– Дарай Аррек арр-Вуэйн, благодарю за помощь. Ваша компетентность в искусстве исцеления… впечатляет. Более чем. Извините, если мое поведение показалось вам грубым. Я