Немецкое влияние сильно ощущалось в блюдах, приготовленных поварами из Эльзаса и Лотарингии, среди них, например, ветчина, свинина, сосиски с гарниром из различных овощей и кислой капусты.
Шеф-повар из Бургундии использовал свои великолепные вина для того, чтобы приготовить рыбные шарики и знаменитые лионские сосиски.
Из Перигё, к юго-востоку от Коньяка, привезли трюфели – грибы, растущие под землей, которые находили специально тренированные свиньи и собаки. Этот деликатес, особенно ценимый гурманами, был предложен в изобилии, ибо спрос на него ожидался огромным.
Была также специальная палатка, которая предлагала различные сорта сыра: рокфор, камамбер, бри, швейцарский – с хлебом и сухим печеньем в качестве дополнения.
Однако ни у кого не возникало сомнений в том, что все же излюбленной палаткой станет кафе под тентом из розового шелка со всевозможными десертами: шоколадный торт с коньяком, яблочные тартинки со взбитыми сливками, рисовый пудинг с заварным кремом и сливочная карамель.
И конечно же, было представлено великое разнообразие сортов винограда и продукции винных заводов из Коньяка, Бордо, Бургундии, Рейна, Мозеля. Кроме того, на десерт гостей ожидали альпийский ликер, виноградный коньяк и белый сливовый коньяк. И естественно, сверкающим потоком лилась минеральная вода.
Несмотря на то что Дани все еще немного сердилась, подозревая, что отец и приемная мать используют бал, чтобы ввести ее в свет, она была охвачена радостным возбуждением. Написанные от руки золотыми чернилами на голубой пергаментной бумаге приглашения отправили более чем полутора тысячам человек. Все до единого приглашения были с радостью приняты. Действительно, пропустить такое пиршество было бы непозволительной глупостью.
В день торжества Дани поднялась рано утром, отказалась от завтрака, выпив только чашку крепкого чая. Все внутри нее трепетало: она знала, что намеченное на сегодняшний вечер событие она будет помнить всю жизнь. Пусть члены семьи считали праздник просто представлением ее в свете в качестве желанной и богатой молодой дебютантки, но для нее он значил больше. Открывая антикварный магазин, она громко заявляла о начале собственной независимой жизни. А помпезное и расточительное пиршество необходимо только для обеспечения процветания намеченного ею дела.
Самая знаменитая в Париже мастерица по прическам, Мими Летру, прибыла в особняк Колтрейнов ровно в девять утра для того, чтобы сначала заняться Китти, а потом приступить к созданию шедевра на голове юной и обольстительной Дани.
Пока Мими усердно завивала ее локоны цвета золотой осени раскаленными щипцами, Дани нетерпеливо ерзала на жестком стуле. Затем локоны были скручены, высоко подняты и ряд за рядом закреплены специально сделанными золотыми зажимами в виде сердечек, украшенных маленькими изумрудами и бриллиантовой крошкой по краям. Это был подарок Дани от отца, который он привез из Южной Африки. Тревис специально заказал это украшение для того, чтобы она могла блистать на самых ответственных приемах и балах.
И теперь Дани точно знала, что приближался один из таких особых вечеров ее жизни.
Когда жена спустилась по главной лестнице, Тревис Колтрейн почувствовал, как сильнее забилось сердце. Она все еще была одной из самых красивых женщин, которых он когда-либо знал. Вечернее платье из пурпурного атласа подчеркивало блеск фиалковых глаз, сверкающих от возбуждения под длинными густыми ресницами. Пышная, упругая грудь скрывалась под вышитым бисером лифом. Яркие ленточки из зеленого атласа, украшенные сверкающими белыми жемчужинами на фоне бледно-лилового кружева, шли по низу платья. На ее гибкой шее переливалось всеми цветами радуги золотое ожерелье – его подарок с изумрудами, рубинами и прозрачными, как капли росы, бриллиантами.
Когда она спустилась в мраморный вестибюль, он нежно прикоснулся губами к ее лбу и хрипло пробормотал:
– Ты прелестна, ты сводишь меня с ума.
Китти засмеялась, мельком взглянув на его белые шелковые панталоны:
– Тревис, ты всегда был ненасытен.
Затем, словно по команде, они перестали шептаться и поддразнивать друг друга и обернулись к лестнице. На самом ее верху стояла Дани, прекрасная в естественности своей красоты. Вечернее простое платье из золотой парчи подчеркивало каждую линию ее тела, ниспадая мягко и плавно, словно жидкий огонь, на пол. В каштановых локонах сияли изумруды и бриллианты – кроме них, других украшений на ней не было. Белые перчатки закрывали руки до самых локтей. Туфельки были в тон золотого платья.
Китти почувствовала, как глаза ее наполнились слезами.
– О, Дани, моя дорогая, ты прекрасна… – прошептала она.
Тревис подошел к дочери, когда она спустилась, сжал ее руку и с трудом проглотил комок в горле от переполнявших его чувств.
– Господи, дорогая, если бы твоя мать увидела…
Когда Колтрейны прибыли в сады Тюильри, их взорам предстала великолепная картина: бесконечное море людей среди множества покачивающихся на ветру тентов и благоухающих цветов.
Дани затаила дыхание, не в силах вымолвить ни слова от восхищения, и наконец пролепетала дрожащим голосом:
– Я никогда даже не мечтала о таком!
Тревис подбадривающе улыбнулся:
– Это все для тебя, дорогая. Наслаждайся каждым мгновением.
За первый час праздника Дани чуть не задушили доброжелатели, которые бесконечной вереницей подходили к ней и поздравляли с открытием магазина и столь сказочным вечером. Она улыбалась, благодарила, чувствуя головокружение от цветочного аромата, изысканного шампанского и божественно звучащей музыки трех оркестров, которая заполняла воздух.
Появившийся неожиданно Сирил Арпел встал подле Дани и уже не покидал ее. Одетый подобающе случаю – в красный бархат и черный атлас, он никогда еще не выглядел столь энергичным и
