Тревис лежал на одеяле, заботливо прикрытый старым пончо, с седлом вместо подушки. Оглянувшись, он увидел, что другие солдаты чистят ружья, играют в карты – словом, отдыхают после того, как отправили на тот свет двадцать три мятежника.
– А как ты меня нашел? – удивился Тревис, вспомнив, как собирался умереть прошлой ночью. – Что тебя понесло следом за мной?
Джон мотнул головой в сторону гончака, дремавшего, положив морду на натруженные лапы:
– Киллер может выследить все, что движется по земле. Я добрался до канавы незадолго до Ребов, затаился и услышал весь их разговор. Я понял, о каком янки шла речь. Тем более что незадолго до этого слышал два выстрела.
– Но ты неспроста меня выслеживал, – заметил Тревис, почувствовав, что Джон о чем-то умалчивает. – Почему?
Райт сплюнул, прежде чем открыто взглянуть ему в глаза.
– Я давно хотел побеседовать с тобой без свидетелей, Колтрейн, с того дня, как Энди Шоу рассказал мне про Китти… и тебя.
Тяжело вздохнув, капитан поднял глаза к густой кроне над головой. День выдался душный, и солнце палило вовсю, однако в тени было прохладно. Тревис давно догадался, что Джон Райт – отец Китти. Он знал это с того самого дня, как явился с рапортом к полковнику Гриерсону и увидел человека с повязкой через глаз и неразлучным старым гончаком. Акцент южанина рассеял последние сомнения. Однако Тревис предпочел держаться в стороне. У него было много на то причин, но главное – он опасался гнева Райта за то, что держал при себе его дочь на положении пленной, вместо того чтобы отпустить подобру-поздорову домой после разгрома банды Люка Тейта.
Он снова посмотрел Джону Райту в глаза, но так и не смог понять, сердится тот или нет.
– Я знал, кто ты такой, Райт, – решился заговорить первым Тревис, – и не сомневался, что тебе известно про меня и про твою дочь.
– Честно говоря, я здорово удивился, когда увидел среди федералов Энди Шоу, – кивнул Джон. – Я знаю мальчишку с самых пеленок. Естественно, я приступил к нему со множеством вопросов и тут же понял, что что-то тут не так. Наконец мне удалось нажать на него, и я узнал все, что мне нужно. Поначалу я здорово разозлился. Меня чертовски расстроило то, что моя дочь оказалась замешана в эту проклятую войну. Оно верно, я ушел и бросил ее и ее мать, но ведь мужчина поступает так, как велит ему долг.
– Она рассказала мне, что с тобой случилось.
– И меня совсем не порадовало то, что ее похитил Люк Тейт, – продолжал Джон, не обращая внимания на слова Тревиса. – Я не дурак. Я знал, зачем он это сделал и что сотворил над ней. И можешь быть уверен, что, если я повстречаюсь с сукиным сыном, одному из нас не уйти живым. Но потом я начал прикидывать так и этак, почему же ты не отпустил ее сразу домой. Да, знаю, она отлично разбирается в медицине. Чертовка таскалась за доком Масгрейвом по пятам, как только ходить научилась. Но ведь она женщина, как ни крути, совсем молоденькая женщина, и тебе следовало вернуть ее домой. Но, кроме того, она еще и красивая женщина – и тогда становится ясно, отчего ты этого не сделал.
А вот теперь Тревис заметил, как в глазах собеседника зажигается гнев. Он открыл было рот, но передумал, решив дать Джону высказать все, что у того лежало на душе.
– Правда, сперва нам надо было сделать до конца дело, но я решил, что непременно потолкую с тобой по душам, если останемся живы. Потому как желаю знать, что с моей дочерью и где она теперь. Со слов Энди мне известно, что она сбежала с пленным конфедератом.
– Но я не знаю, что стало с ней дальше, Джон, – покачал головой Тревис. – Она обвела меня вокруг пальца, заставила думать, что влюблена в меня. Я вел себя беспечно и предоставил ей чуть больше свободы, и она тут же воспользовалась ею, чтобы раскрыть ворота лагеря пленных мятежников. Я должен был убить ее, но не смог этого сделать и убил своего солдата, который пытался целиться в нее.
Тут Джон, к великому удивлению Тревиса, от души рассмеялся:
– Узнаю, узнаю свою девчушку. Она даст сто очков вперед любому из вас! И уж коли она что решила, то своего добьется! И нет ничего удивительного, что она обвела тебя вокруг пальца и заставила поверить, что влюбилась. О, она хитрая бестия, моя дочь! – Тут Джон снова помрачнел и ткнул пальцем в Тревиса, грозно продолжив: – А ты моли Бога, чтобы она оказалась жива. Иначе тебе несдобровать! Скажи спасибо, что сейчас война и я не стану стрелять по солдату из своей армии. Однако помни: как только война кончится, тебе придется ответить за то, что надругался над честью моей дочери! Ты не на шутку разозлил меня, сынок!
Тревис хотел было сесть, но не смог и бессильно откинул голову, жадно ловя ртом воздух. Несмотря на слабость, он должен был сию же минуту высказать то, что лежало на сердце:
– Джон, я должен признаться тебе в том, в чем боялся признаться даже самому себе. Я по-настоящему полюбил твою дочь. Я поверил, что и она влюбилась в меня, но ошибся. Я не мучил Китти и не измывался над ней, как Люк Тейт, с которым у меня свои счеты! – Тревис перевел дух и продолжил: – А что до твоих чувств ко мне, я понимаю, что любить тебе меня не за что. Однако если собрался убивать меня, лучше сделай это сразу. Не хочу получить пулю в спину во время боя. У меня и без тебя хватает неприятностей!
– Черт бы тебя побрал, сопляк, – взревел Джон, пронзая Тревиса пылающим взглядом, – скажи спасибо, что ты ранен, не то надрал бы тебе уши за твои слова!
– А ты горячий парень, – ухмыльнулся Колтрейн, – по-моему, из нас выйдет отличная пара!
– Учти, тебе придется иметь дело еще кое с кем, – предупредил Джон. – Китти обручена, и этот малый вряд ли обрадуется…
– Натан Коллинз, – протянул Тревис. – Китти мне все уши про него прожужжала. Но он меня мало волнует. Вряд ли нам вообще суждено встретиться, разве что в преисподней.
Оба некоторое время молчали. Но вот Джон Райт удивленно приподнял бровь и спросил:
– И ты до сих пор любишь мою дочку?
– Какого черта ты так пялишься на меня, Джон Райт?! – вспыхнул Тревис. – Я и сам не могу разобраться
