того, что перед глазами плывут алые пятна и дышать становится трудно.
Китти не знала, что сказать. Она понимала, что должен чувствовать отец – ведь мать постоянно придиралась и к ней, – но все-таки не решалась ее критиковать.
– А ты все время бегала на свидания с Натаном Коллинзом, верно?
Совершенно растерявшись от его слов, она забормотала:
– Почему… почему ты об этом спрашиваешь?
– Потому что я не такой осел, каким меня считает твоя мать, – фыркнул он. – И знаю обо всем, что творится вокруг.
– Ты сердишься? – еле слышно спросила Китти, краем глаза стараясь рассмотреть выражение его лица.
– Нет. Я только хотел бы надеяться, что ты знаешь, что делаешь, Китти. Молоденькой девушке с горячим сердцем легко не заметить многих вещей. Наверное, он кажется тебе красивым и даже неотразимым – что ж, в твои годы трудно оставаться хладнокровной.
Китти почувствовала, что краснеет. Отец коснулся слишком интимной темы. И она выпалила, испугавшись, что он может подумать про них что-то плохое:
– Папа, мы ничего такого не делали! Я никогда бы не позволила ему это!
– Девочка, его папаша запретил ему с тобой встречаться. Где же твоя гордость? Разве не унизительно скрываться в лесу? Да и он хорош – хоть и любит тебя, а боится честно признаться в этом своему отцу! Ты хоть раз подумала об этом? Скажи, подумала?
– Да, – кивнула она, заливаясь румянцем, – и я решила, что люблю его настолько сильно, что не боюсь бегать на свидания тайком. А он предложил мне выйти за него замуж. И еще предложил сшить для их отряда боевое знамя. Натан хочет жениться на мне, прежде чем уйдет на войну. Но теперь все кончено!
– Нет, ведь когда я прогнал его, он бежал к тебе – хотел выяснить отношения. Значит, он еще вернется.
– …а ты не хочешь, чтобы я виделась с ним, верно, папа? – Китти подняла на отца полные слез глаза. – Ты не любишь Натана, и ты против того, чтобы мы поженились, верно?
Джон вытащил изо рта трубку и удивленно посмотрел на дочь:
– Да что ты, Китти, ты же знаешь, что я никогда не стану диктовать тебе, как ты должна поступать, а как нет. Ты вправе все решать сама. Я просто поделился своими мыслями. Со временем, когда ты станешь такой же старой, как я, ты научишься судить о людях по разным мелочам, которые они сказали или сделали… а также не сказали и не сделали. Честно говоря, я считаю, что у Натана Коллинза кишка тонка, чтобы спорить с папашей, – и ты совершаешь глупость, встречаясь с ним в лесу. Если бы он любил тебя по-настоящему, то не побоялся бы сказать отцу правду.
И Джон снова занялся своей трубкой. Китти зябко обхватила руками колени.
– Ты не собираешься воевать вместе с «Уэйнским добровольческим», не так ли? – негромко спросила она, желая переменить тему.
– Нет, не собираюсь. Я не собираюсь отдавать свою жизнь за то, в чем никогда не нуждался и во что никогда не верил. Я хочу остаться в стороне от этой войны.
Китти пребывала в полной растерянности. Она любила Натана и не сомневалась, что Натан любит ее. Однако в словах отца была немалая доля истины. Натану следовало отстоять свое мнение перед отцом. Ведь он уже взрослый мужчина. И ему должно быть стыдно скрываться с ней по лесам, как мальчишке. Разве Китти виновата в том, что осмелилась при всех отстаивать свое мнение? И если Натан любит ее недостаточно сильно, чтобы решиться спорить со своим надменным, властолюбивым папашей, то нужна ли ей такая любовь?! Но при этой мысли ее глаза наполнились слезами.
«Боже праведный! – подумала она. – Я люблю его!»
Глава 7
Наступило и прошло Рождество. Оно оказалось необычно мрачным: от праздничного настроения не оставалось и следа при мысли о надвигавшейся войне. От Натана не было никаких вестей, и Китти больше не выбиралась в лес, на место их свиданий. Она решила хорошенько разобраться в том хаосе чувств и мыслей, переполнявших ее последние месяцы.
В самый канун нового, 1861 года взбудораженные слухами о войне жители Уилмингтона, штат Северная Каролина, телеграфировали губернатору штата, Джону В. Эллису, требуя разрешения занять форты Касвелл и Джонстон, располагавшиеся в районе устья Кейп-Фиа-Ривер. Эту новость привез из города Джон Райт вместе с известием о том, что Аарон Коллинз со своими приспешниками остановился в Уилмингтоне в ожидании губернаторского согласия и грозился перевернуть весь штат, если этого согласия не получит. Губернатор Эллис действительно не дал согласия, мотивируя это тем, что не в его власти решать столь важные стратегические проблемы. Однако жителей Уилмингтона это нисколько не образумило. Они по- прежнему считали злополучные форты угрозой собственной безопасности и процветанию.
Джон привез с собой газету, в которой подробно описывалось, как некий мистер по имени В.В. Эш возглавил делегацию, которая добилась приема у губернатора в Ралее с целью получить разрешение на занятие фортов, но тоже потерпела неудачу.
Кипевший от негодования Аарон Коллинз со своим отрядом вынужден был вернуться домой перед самым Новым годом и тут же снова помчаться обратно, так как разнеслась весть, что в форт Касвелл направляется таможенный сторожевой катер Союза с пятьюдесятью членами экипажа и восемью пушками. Уже на следующий день добровольцы заняли оба форта. Узнав об этом, губернатор Эллис приказал немедленно освободить укрепления, считая действия ополченцев абсолютно незаконными.
– Похоже, придется Аарону сидеть дома и не совать нос куда не следует, – заключил Джон, хлопнув по «Голдсборо уикли телеграф», которую читал при свете очага. Сидевшая рядом Китти ловила каждое его слово. Он продолжал: – Губернатор связался с президентом Бьюкененом[4] и изложил ему все как есть, и президент прислал официальный ответ через военного секретаря Джозефа Хилта, что в их планы не входило размещение гарнизонов в фортах Северной Каролины. Похоже, Аарон со своей кровожадной бандой слишком поторопился.
