движением разорвал ее платье.
При виде обнаженной нежной груди глаза Люка алчно загорелись. Негодяй наклонился, чтобы коснуться ее губами, но пленница тут же извернулась и что было силы вцепилась зубами ему в ухо.
– Ах ты, чертова сука! – взревел он и ударил Китти с такой силой, что она опрокинулась навзничь. Не обращая внимания на капавшую из уха кровь, Люк стал торопливо расстегивать брюки: – Сейчас ты получишь урок, который запомнишь до самой смерти! Ты еще попросишь у меня прощения!
Вид огромной, затвердевшей мужской плоти заставил Китти собраться с силами и ударить Люка коленом в пах. Взвыв от боли, Тейт скорчился и откатился в сторону. Китти вскочила на ноги и стала отступать перед надвигавшимися на нее распаленными этой сценой бандитами.
– Хватайте ее… – простонал Люк. – Хватайте и вяжите!
В тот же момент к ней подскочил Сайлас Кенби, а следом за ним и только сейчас замеченный ею Орвилль Шоу. Оба плотоядно смеялись.
– Нет, нет!.. – Китти отбивалась что было сил, кусаясь и царапаясь.
Но разве могла она справиться с шестью сильными самцами, мигом повалившими ее наземь и сорвавшими с нее последнюю одежду?!
Кто-то вбил колья в земляной пол. И вот уже ей развели ноги… и руки связали где-то над головой. Распятая, нагая – она оказалась целиком во власти бандитов.
– Люк, давай приступай скорее к делу, – прохрипел один из них низким от похоти голосом. – Нам невтерпеж на нее пялиться! От такого куска никто не откажется!
– А ну отойдите! – рявкнул Люк.
Китти сквозь полуприкрытые веки увидела, что он направляется к ней. Встав на колени между ее ног, он грубо и больно принялся крутить ее соски.
– Она никому не достанется, кроме меня, ясно?! Она моя и только моя! Я собираюсь с ней так натешиться, что вам ничего не останется!..
…Китти ощутила внезапную, острую боль и закричала… Она кричала снова и снова, в такт безжалостным рывкам Люка. Все внутри нее пылало и ныло от боли, когда насильник делал свое дело, рыча, словно животное. Она чувствовала, как что-то густое текло между ног – это была ее кровь.
Но вот наконец Люк, корчась в судорогах, бессильно рухнул на ее истерзанное тело. Китти показалась, что она проваливается в какую-то черную бездну. Но Тейт тут же принялся трясти ее и хлопать по щекам.
– Я хочу привести тебя в чувство!.. – рычал он. – Я хочу, чтобы ты запомнила все, что я с тобой сделал! Я хочу, чтобы ты испытывала то же, что и я, когда ты всадила мне пулю в плечо и когда сынок Коллинза хлестал меня кнутом. Я хочу, чтобы ты ползала в дерьме и молила о пощаде…
И он снова набросился на нее, пронзая, словно раскаленным копьем, ее тело.
И всякий раз, когда она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание, погрузившись в блаженное забытье, кто-то плескал ей в лицо ледяную воду, возвращая в тот ад наяву, который устроил для нее Люк Тейт.
И все же наступил момент, когда она, не выдержав мучений, потеряла сознание. Последнее, что промелькнуло в ее голове, была мысль о том, что она, наверное, умирает…
Китти пришла в себя оттого, что кто-то пытался влить ей в рот какую-то жгучую жидкость. Открыв глаза, девушка увидела над собой лицо Люка Тейта. За ним, сквозь ветви деревьев, проглядывало чистое небо. Дождь кончился. Где она? И откуда здесь взялся Люк Тейт? И куда пропал док? Они же должны были ехать… везти медикаменты раненым…
К Китти постепенно возвращалась память, губы невольно дрогнули – и Люк ловко влил ей в рот виски. Она чуть было не задохнулась и протестующе замотала головой, но Люк схватил пленницу за горло:
– А ну пей, дьявол тебя побери! Не в моих интересах дать тебе умереть!
Зажмурившись, Китти заставила себя проглотить отвратительное пойло, обжигавшее горло. Однако через какое-то время она почувствовала некоторое облегчение.
Каждая клеточка ее тела изнывала от боли. Опустив глаза, Китти обнаружила, что кто-то прикрыл ее наготу грубым одеялом. Она сидела, слегка прислонившись к стене пещеры. Люк приказал принести ей что- нибудь из еды.
Но при виде полуобгорелых кусков черепашьего мяса она с отвращением отвернулась.
– Ах, простите, вам не по вкусу наша кухня!.. – грубо расхохотался Люк, силой впихивая ей в рот кусок мяса. – Но мы еще не успели распаковать ваши запасы и посмотреть, что там есть вкусного. Ну ничего, когда придешь в себя, будешь сама нам готовить!
Грубая, полусырая пища комком застряла в горле, и Китти поперхнулась и закашлялась.
– Ешь, черт бы тебя побрал! – пробормотал Люк. – Я не желаю, чтобы ты стала тощей, хилой клячей! Через пару дней мы уедем отсюда, и уедем далеко, так что к этому времени ты должна быть на ногах!
– А куда мы поедем? – спросила она, с трудом превозмогая пульсирующую головную боль.
– Это не твоего ума дело! Но если тебе уж так хочется знать, то мы поедем туда, где сможем настрелять побольше янки или мятежников – кто под руку попадется. С этой дичи будем обирать золото, деньги, жратву – словом, все, что душе угодно. И когда войне придет конец, останемся в живых и будем богачами, а не мертвыми героями или увечными калеками. Нет, это не для нас… – Он запрокинул голову к небу и разразился оглушительным хохотом.
Китти испытывала к нему в этот момент столь жгучую, столь непримиримую ненависть, что, будь у нее сейчас в руках оружие, убила бы Люка Тейта без малейших колебаний. Ах, как жаль, что она не пристрелила его тогда из отцовского ружья!
По-видимому, он догадался, о чем она думает, и, приняв грозный вид, сорвал с нее одеяло.
