– Кто вы, сэр? Клянусь, я больше не являюсь солдатом ни армии Союза, ни армии мятежников. Я слишком устал смотреть на смерть и теперь скрываюсь в горах, чтобы избавиться от пережитого ужаса.
– Я офицер Союзной армии, солдат, и ты обязан представиться как положено. Откуда явился и кто позволил тебе бросить товарищей? – Колтрейн говорил уверенно и значительно, тем самым непререкаемым тоном, в котором ясно угадывался прирожденный лидер, человек, с которым не так-то легко спорить.
– Виргиния… мы сражались в Виргинии… О Господи, что за кровавая бойня! И я просто поймал лошадь… там убили кавалериста, а лошадь осталась… и я поймал ее и поскакал прочь. – Он умолк, чтобы перевести дыхание. Кто-то поднес к трясущимся губам кружку виски, которое он проглотил мигом. Тревис приказал солдатам вернуться на свои места возле костра, а часовым – отправляться на пост. Судя по всему, то, что мог рассказать этот человек, не предназначалось для посторонних ушей и могло спровоцировать новые случаи дезертирства.
– Итак, я готов тебя выслушать. Мы давно не получали известий здесь, в глуши, пока искали зимние квартиры. Ты ранен?
– Нет, просто едва держусь на ногах от усталости. Я слишком долго скакал верхом, а потом бежал куда глаза глядят… Словом, старался оказаться как можно дальше от этой ужасной войны. О Боже… – И он заплакал, спрятав лицо в ладонях.
Тревис переглянулся с Сэмом поверх его поникшей головы. Энди, затаив дыхание, боялся пошевелиться – если его заметят, то наверняка тоже отошлют прочь.
Дождавшись, пока отчаянные рыдания стихнут и сменятся невнятными мольбами и всхлипами, Колтрейн все так же многозначительно напомнил:
– Солдат, я задал тебе вопрос и жду ответа.
Одного взгляда на грозное лицо Тревиса было достаточно, чтобы бедняга сжался от страха и вновь разразился рыданиями:
– Резня, вот что там было! Настоящая резня! Но я больше не в силах был вынести…
Грубо выругавшись, Тревис жестом руки подозвал Энди. Сэм уже раздобыл лишнее одеяло.
– Китти, накорми его чем-нибудь, а потом пусть отправляется спать. Хочешь не хочешь, но теперь этот трус стал членом нашего отряда. Одному Господу известно, почему они решили, что за одну несчастную зиму я смогу организовать настоящий эскадрон. Ведь приходится возиться с таким дерьмом… – Все еще недовольно ворча, он с помощью Энди подвинулся к фургону.
– Если хотите, я раздобуду для вас еще кое-что, – предложила Китти, вручив дезертиру скудный паек.
– Ох, мисс, – благодарно взглянул тот, – я уже и не помню, когда ел в последний раз… Поверите, последнее, что я проглотил, была сырая ящерица, которую сам же и поймал! Так боялся встречаться с другими людьми. Ведь в здешних местах не знаешь, друга ты встретил или врага!
– Пока не кончится эта война, нам, похоже, всем придется пробавляться ящерицами. – И она принесла еще яблоко и картофелину.
Дезертир с жадностью принялся за еду.
– Значит, Юг берет верх, верно? – Китти и не пыталась скрыть звеневшее в голосе ликование. – Генерал Ли марширует на Север и побеждает?
– Нет, мэм, – он с любопытством посмотрел на пленницу. – Просто целые армии гибнут и с той, и с другой стороны. И мне не кажется, что кто-то из них побеждает. Это бессмысленная резня, и я не хочу в ней участвовать. Жаль, что нельзя вернуться домой. Там меня наверняка схватят и вздернут в два счета за дезертирство. Я хотел отсидеться здесь, в горах, пока одна из сторон не победит или пока не перебьют всех солдат до единого.
– Возможно, это довольно здравое решение, – мрачно улыбнулась она.
– Вы уж простите, мэм, но, судя по вашей манере говорить – неспешно, мягко, – вы никак не леди с Севера.
– Меня держат здесь в плену. – Китти не видела причины скрывать. Все равно об этом знал весь отряд. – Меня похитил еще в Северной Каролине предатель-конфедерат, а капитан Колтрейн, вытащив меня из одного ада, поместил в другой. Я – медсестра.
– Северная Каролина… – задумчиво произнес незнакомец. – Пару месяцев назад, когда мы еще бились на равнинах, с нами воевал один человек из Северной Каролины. Я отлично это помню, потому как всем было невдомек, с какой стати южанину рисковать своей шкурой ради Севера. Ну, понимаете, ведь получается, что он бросил свой народ и пошел воевать против него и даже против своей семьи. По меньшей мере, это странно. И я так ничего и не понял.
– Мой отец ушел из дома, чтобы воевать за Север, – прошептала Китти, у которой вдруг захватило дух, а сердце болезненно сжалось. Нет, невозможно! Не может быть, чтобы этот несчастный был знаком с Джоном Райтом! Где-то в глубине души Китти уже успела смириться с тем, что, скорее всего отец давно погиб и она больше никогда его не увидит, – и вот теперь слезы хлынули из ее глаз неУДержимым потоком.
Дезертир бросил на нее изумленный взгляд.
– А этот человек… – заговорила она, до боли сжимая пальцы, – этот человек из Северной Каролины… он не носил повязку через правый глаз?
– Ну да, – удивленно отвечал солдат. – Точно, через правый. А еще с ним повсюду таскался старый гончий пес. – И он невольно засмеялся, вспоминая: – Этот гончак ни на минуту не расставался с ним. Я помню, как мы потешались над этим псом… Как бишь его звали? Киллер, да, точно так, Киллер…
У Китти все поплыло перед глазами… Она почувствовала, что вот-вот упадет. Так бы оно и случилось, не подхвати ее Тревис, незаметно подошедший к ним. Испуганный дезертир недоуменно посмотрел на Колтрейна:
– Капитан, честное слово, я не говорил ничего, что могло бы так напугать леди… она сама спросила про
