выступать от ее имени с полным на то правом.
– Пусть говорит ответчик, – нетерпеливо повторил Харр сен Тенко.
Марк оказался за спиной Джейм и наградил ее легким, обнадеживающим подзатыльником. Он встал рядом, когда Китра без спросу выступила вперед, чтобы защитить свой новый дом.
С самого начала всем стало ясно, что девушка испытывает сильнейшую личную неприязнь к Марплету. Ее враждебные нападки выглядели совсем невыигрышно рядом с оскорбленной невинностью, которую воплощал собой Марплет. Стало только хуже, и многие присутствующие начали освистывать Китру. Однако архигон, а теперь и сам Марплет скрытно следили за Джейм, которая отсеивала зерна правды от плевел злости Китры плавными жестами согласия или отрицания. Несмотря ни на что, она старалась быть честной даже по отношению к сопернику-трактирщику.
Наконец Китра завершила свою обличительную речь и отступила.
– Прекрасно, – безмятежно произнес архигон. – Что же мы имеем? Две абсолютно различные версии. Которой верить?
– Ну это же очевидно, – с удивлением, искренним или наигранным, сказал Харр сен Тенко. – Решение должно быть принято в пользу нашего соотечественника – его слова подтвердили слуг и двое стражников свидетельствовали в его пользу.
– И какое же наказание должен понести обидчик?
– По нашей древней традиции – пусть его выберет жертва.
Архигон, подняв бровь, взглянул на Марплета.
– Я требую отмщения огнем, – спокойно произнес тот. – Пусть этот дом сгорит дотла и пепел его развеется.
«О мой бог, – подумала Джейм, – неужели я ошиблась? А если сен Тенко намеревается на этом распустить всех?» Она не предполагала, что судилище значит для него что-то большее, чем возможность слегка уколоть политического противника, но сейчас было задето его честолюбие. Комната полна его соратников, на глазах которых он не может потерять лица.
Заговорил архигон. Он перечислил, один за одним, все инциденты, случившиеся в процессе необъявленной войны между тавернами, так, как описала их Китра, пропустив только те, с которыми была не согласна Джейм.
– А теперь, – произнес он наконец, внезапно повернувшись к ней, – клянешься ли ты, что все сказанное сейчас – правда?
– Клянусь.
– И я, – неожиданно выступил Марк, обводя всех взглядом.
– О, замечательно, – тонко улыбнулся архигон. – Ты ведь тоже кенцир, не так ли? Знаете, у кенциров есть одна странная особенность: они никогда не лгут. И готовы сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы доказать свою правоту. А вы, там, у дверей, вы-вы, стражники, можете ли то же сказать о себе? Будете ли вы сражаться за свою честь?
Стражники поглядели на Джейм и Марка, потом друг на друга.
– Нет, милорд, – уныло ответил тот, что был повыше ростом. – Нам столько не заплатили.
Они развернулись и, тяжело ступая, покинули гостиницу.
– Каков же теперь твой приговор? – промурлыкал архигон Харру сен Тенко. – «В соответствии с древней традицией» судья в ответе за свидетеля, чьи слова он решил принять во внимание. Ты лживый и продажный чиновник, раз позволил завариться этой каше. Ты лишился своего места. Убирайся. Честным людям противно глядеть на тебя.
Харр сен Тенко не соизволил ответить. В сопровождении своих людей он вышел из таверны, пройдя мимо Марплета, не удостоив того ни словом, ни взглядом. Опять начнется война в холмах, но каков бы ни был ее исход, его роль в делах Тай-Тестигона сыграна.
– А что касается тебя, – сказал архигон Марплету, – ты сам выбрал свой жребий. Эй, кто-нибудь принесите огня.
Под одобрительные крики свиты вперед выступил факельщик. Аррибек взял у него факел, поманил Джейм и сунул его ей в руку.
– Охота твоя, – вполголоса сказал он. – Иди нацеди крови.
Она вышла на площадь, оглушенная шумом, с трудом веря в Столь быстрый поворот событий. Люди Металондара и Тверрди следовали за ней. Обреченный трактир стоял освещенный, открытый – и пустой. Огонь каминов и канделябров бросал отблески на кубки, расставленные на столах, играл на мозаике новых стен гостеприимного главного зала. Подул ветер, подтолкнув Джейм в спину. Язычки факела метнулись, словно в предвкушении поживы. Несомненно это все сон. Ни звука не раздавалось теперь позади, ни слова не произнес Марплет, выступивший вперед и стоящий сейчас в дюжине шагов от Джейм. Их взгляды встретились. Она ничего не смогла прочесть в его глазах, и он наверняка в ее. Хрупкий мостик понимания, связывавший их, обрушился.
Они все еще глядели друг на друга, когда у Джейм вырвали факел. Китра. Она кинулась к «Твердыне» и швырнула огонь между решетками подвального окошка. Полыхнуло оранжевое сияние, потом показалось и пламя, оно росло, становилось ярче и ярче, пожирая тюки промасленной соломы, приготовленной для «Рес-аб-Тирра». Огонь быстро охватил сухой подвал, а над еще влажной после дождя внешней стеной заклубился дымок. Одну долгую секунду заблудившийся огонь до мельчайших подробностей озарял главный зал. Потом вспыхнули затканные гобеленами стены.
Марплет смотрел на происходящее, и на его лице блуждала странная улыбка. Когда занялись верхние этажи, он повернулся к Джейм, вскинул руку в насмешливом приветствии и вошел в пылающий дом. Рухнувшие потолочные балки сомкнулись за ним.
«Твердыня» выгорела за одну ночь. На следующее утро один из шпионов Подполза на пороге зала Гильдии передал Сардонику записку:
