леса?
– Ты точно уловил мою мысль.
Эксперт снял очки, как будто они мешали ему видеть, но тут же надел их снова.
– Видишь ли, в чем дело, Рой… Ты разыщи эту могилу, а я скажу, оттуда взята земля или нет.
– Мне бы хотелось наоборот.
Тиндалл встряхнул пакетик.
– Понятно. Как ты думаешь, кто я? Дэвид Блейн? Деррин Браун? Покачаю пакетом в воздухе и вычислю тебе могилу посреди леса в десять гектаров?
– А что, не можешь?
– Представь себе – как ни странно, нет, не могу.
45
Несколько часов спустя «альфа-ромео» Грейса медленно взбиралась на вершину высокого холма, где стояла деревня Патчем-Виллидж. Сегодня здесь, в церкви Всех Святых в два часа пополудни, то есть ровно через сорок пять минут, должно было состояться венчание.
Это была его самая любимая церковь во всей округе. Она являла собой типичный образчик раннеанглийской клерикальной архитектуры: камерная, простая, грубой серой каменной кладки, с невысокой колокольней, витражным заалтарным окошком и древними могильными плитами на заросшем травой кладбище.
Сильный дождь сменился изморосью. Грейс припарковал свою «альфу» на обочине неподалеку от входа, так что мог хорошенько разглядеть всех приезжающих. Пока – никого, лишь на мокром асфальте дороги докисала россыпь конфетти – видимо, от утренней свадьбы.
Вот пожилая женщина в прозрачном дождевике с капюшоном катит тележку с продуктами по булыжной мостовой, вот она остановилась перекинуться словечком со здоровяком в непромокаемой куртке, шедшим ей навстречу с крошечной собачкой на поводке… Вот собачка задрала ногу на уличный фонарь…
Вот подъехал синий «форд-фокус», оттуда вылез человек с двумя фотокамерами на шее. Грейс окинул его пристальным взглядом. Интересно, это – фотограф, нанятый снимать свадьбу, или представитель прессы? Через несколько секунд к церкви подъехал маленький коричневый «воксхолл» и остановился рядом с «фордом». Из «воксхолла» выбрался молодой человек в куртке с капюшоном и блокнотом, свидетельствовавшим о том, что это – репортер. Поздоровавшись с фотографом, они о чем-то застрекотали. Оба то и дело оглядывались по сторонам.
Еще десять минут спустя показался серебристый внедорожник БМВ. Из-за дождя и тонированных стекол Грейс не мог разглядеть, кто сидит за рулем, но сразу узнал номерные знаки Марка Уоррена. Впрочем, он не заставил себя долго ждать – знакомая фигура в темном плаще, выскользнув из БМВ, поспешила ко входу и исчезла внутри, однако почти сразу вернулась к машине.
Из подкатившего такси бодро выпрыгнул высокий, безукоризненно одетый пожилой седовласый джентльмен во фраке и с красной гвоздикой в петлице. В руке он держал серый цилиндр. Захлопнув заднюю дверцу, джентльмен направился к церкви. Очевидно, таксисту было велено подождать. Следом подъехала серебристая спортивная «ауди-ТТ», и Грейс сразу вспомнил, что видел ее у дома Эшли Харпер.
Водительская дверца распахнулась, и из салона выпорхнула Эшли – зонтик надежно прикрывал высокую прическу и красивое белое свадебное платье. Со стороны пассажирского сиденья появилась пожилая женщина в синем платье с белой каемкой и аккуратно уложенными серебристо-седыми волосами. Эшли приветственно помахала в сторону БМВ и нырнула под зонтик. Обе женщины засеменили по дорожке к церкви и исчезли за дверью. Марк Уоррен шел по пятам.
Без пяти два со стороны кладбища показался викарий, и Грейс решил, что ему тоже пора идти. Оставив машину, он натянул сине-желтую куртку фирмы «Томми Хилфигер». У самой церкви дорогу ему преградил молодой человек лет двадцати пяти с блокнотом – остролицый, в дешевом сером костюме, с так небрежно повязанным галстуком, что верхняя пуговица рубашки оставалась открытой. Молодой человек жевал резинку.
– Суперинтендент Грейс?
Детектив смерил юнца ледяным взглядом. Он привык, что репортеры узнают его, но все равно держался настороженно.
– А вы кто такой?
– Кевин Спинелла, газета «Аргус». Есть ли какие-либо свежие новости о Майкле Харрисоне?
– Боюсь, пока нет. Мы надеемся, что он появится на свадьбе.
Репортер посмотрел на часы:
– Времени осталось маловато, верно?
– Он не первый жених, который опаздывает на свадьбу. – Грейс улыбнулся и прошагал мимо Спинеллы.
– Скажите, суперинтендент, как по-вашему, Майкл Харрисон жив или мертв? – торопливо крикнул вслед репортер.
Остановившись на секунду, Грейс ответил:
– Пока он считается пропавшим без вести.
– Пока?
– Извините, больше ничего сообщить не могу. – Грейс толкнул тяжелую дверь и, нырнув в полумрак, прикрыл ее за собой.
В церкви он всегда испытывал двойственное чувство. Может, стоит взять подушечку, встать на колени и помолиться, как поступает большинство сограждан? Как и он сам в детстве – по воскресеньям, рядом с папой и мамой. Но порой Грейса подмывало сесть на скамью и сказать Богу: «Я больше не верю в твой гнев». После исчезновения Сэнди он много раз ходил в церковь и молился, чтобы она вернулась. Иногда он посещал службы, но обычно предпочитал пустую церковь. Сэнди не была верующей, и, когда по прошествии нескольких лет мольбы и стенания Роя остались без ответа, он постепенно превратился в агностика. Обращаться к Всевышнему расхотелось напрочь.
Грейс прошествовал по проходу мимо мокрых зонтиков, доски объявлений под распятием и стопкой приглашений, где значилось: «Майкл Джон Харрисон и Эшли Лорен Харпер». Повеяло знакомыми запахами: старого высохшего дерева, поношенных облачений священников, пыли и воска… Церковь была красиво убрана цветами, но они не пахли.
Около дюжины людей стояли в проходе и в боковом приделе. Все молчали, словно статисты на съемках, ждущие команды режиссера.
Грейс присоединился к группе, на ходу кивнув Эшли. Та, белая как мел, цеплялась за локоть пожилого джентльмена в черном фраке – очевидно, своего отца. Рядом стояла приехавшая вместе с ней женщина. Симпатичная, лет пятидесяти, но с напряженным, застывшим взглядом много испытавшего человека. Марк Уоррен, в темно-синем костюме с белой гвоздикой в петлице, стоял рядом с симпатичной парочкой лет тридцати-тридцати пяти.
Рой понял: все на него смотрят. Молчание нарушила Эшли, сбивчиво поблагодарив детектива за то, что он пришел. Вначале она представила его матери Майкла, упорно отводившей взгляд, а затем красивому импозантному джентльмену, которого он счел ее отцом. Оказалось, что это ее дядя. Тот крепко пожал Грейсу руку и представился Брэдли Каннингемом.
– Рад познакомиться, суперинтендент! – сказал он, глядя Грейсу прямо в глаза.
– Вы из какой части Штатов? – поинтересовался тот, уловив его североамериканский акцент.
Дядя обиженно насупился:
– Вообще-то я канадец, из Онтарио.
– Прошу прощения.
