Помня, какой скандал Эшли закатила из-за того, что вчера он нахамил суперинтенденту на свадьбе, Марк старался вести себя как можно любезнее.
– Хотите кофе или еще чего-нибудь?
– Нет, спасибо, – отказался детектив. – У вас с Майклом Харрисоном – равные доли?
– Нет, у него больше половины акций.
– Ага! Значит, ваш компаньон вложил в дело деньги?
– Да… две трети. Я добавил остальное.
Внимательно следя за выражением лица и жестами Марка, Грейс задал новый вопрос:
– И между вами не было разногласий из-за неравных долей?
– Нет. Мы прекрасно ладим.
– Хорошо. Итак… – Рой с трудом сдержал зевок. – Утром мы начинаем прочесывать весь район вокруг места, где погибли ваши друзья. Как вы, может быть, слышали, сегодня была ложная тревога.
– Да, кто-то нашел труп молодого человека. Кто он?
– Один из местных жителей. Мне доложили, что юноша был умственно отсталым. Его там хорошо знали, в том числе и многие полицейские. Отец – владелец буксировщика и авторемонтной мастерской – часто выезжает на аварии с дорожной инспекцией.
– Бедняга! Его убили?
– Похоже на то, – осторожно проговорил Грейс и, пристально следя за реакциями Марка, бросил: – Верно ли, что у вас с Майклом Харрисоном открыт банковский счет на Каймановых островах?
– Да, у нас там компания, – не моргнув глазом ответил Марк. – «Эйч-Дабл-ю пропертиз интернешнл».
– С долями две трети и треть?
– Совершенно верно.
Грейс вспомнил, что на том счете – не менее миллиона фунтов. Кругленькая сумма!
– Какая у вас с Майклом страховка? Вы завещали свои вклады друг другу, как компаньоны?
– Мы заключили договор страхования директоров-основателей. Он защищает нашу небольшую компанию от убытков, связанных со смертью или нетрудоспособностью совладельца. Показать вам полис?
– Не сейчас, но в будущем я бы на него взглянул. Если можно, пришлите завтра утром копию по факсу.
– Без проблем.
Рой встал:
– Что ж, не буду больше отнимать у вас время. Вы всегда так заняты, что работаете даже в воскресенье вечером?
– Люблю разбирать документы по выходным. Этим можно заниматься, только если телефоны не звонят без умолку.
Грейс улыбнулся:
– Я вас понимаю.
Марк наблюдал, как высокая фигура детектива исчезает за поворотом лестницы. Потом вновь запер дверь и, убедившись, что задвижка на месте, вернулся в кабинет, снова включил компьютер и продолжил трудную работу, начатую пару часов назад. Он читал копии всех сообщений, пришедших на карманный компьютер Майкла, – день за днем, неделя за неделей – и удалял все упоминания о мальчишнике.
Эшли сегодня проделала то же самое с компьютерами Питера, Люка, Джоша и Роббо – для их родных она придумала предлог, будто ищет хоть какой-нибудь намек на возможное местонахождение Майкла.
Спустившись вниз, Грейс закрыл за собой входную дверь и неторопливо побрел к машине. Но уехал он не сразу. Облокотившись о пассажирскую дверцу, детектив задрал голову и, глядя на окно четвертого этажа, стал думать.
Марк Уоррен ему не нравился. Он лжет и вдобавок отчего-то сильно нервничает. У Эшли Харпер тоже совесть нечиста. Она явно не без умысла дала ему браслет, не принадлежащий Майклу.
Кстати, какого черта браслет Марка Уоррена оказался в ее доме?
66
– Боже, о боже! – промычал Майкл. Он плакал от боли, вздернув левую кисть так высоко, как позволяла клейкая лента, стягивавшая оба его предплечья. Из обрубка указательного пальца лилась кровь – верхняя фаланга была отрезана. Он прищурился от ослепительного света.
– Какого черта ты это сделал?
– Все, все, Майк. Успокойся.
Худая волосатая лапа железной хваткой вцепилась ему в плечо. На запястье красовались дорогие водонепроницаемые часы. Майкл худо-бедно видел лишь голову собеседника – тот держал ее подальше от яркого света. В прорезях черного капюшона сверкнули глаза.
Из какой-то трубки закапала мутно-белая жидкость, и секунду спустя Майклу показалось, что к обрубку приложили лед. Он снова вскрикнул. Боль была почти невыносимой.
– Я знаю, что делаю, Майк. Тебе не нужно волноваться, заражения крови не будет. Мне бы хотелось, чтобы ты называл меня Вик. Понял? Вик.
– М-м-м! – промычал Майкл.
– Вот и хорошо. Нам с тобой лучше быть на «ты». Понимаешь, мы с тобой компаньоны. А компаньоны обычно не церемонятся друг с другом.
Мелькнула белая лента бинта: мучитель туго замотал окровавленный обрубок пальца и закрутил кончик наподобие жгута. Потом закрепил повязку лейкопластырем.
– Видишь ли, Майк, я вроде как спас тебе жизнь – она ведь чего-то стоит, верно? Судя по тому, что я читал в газетах и видел по телевизору, ты у нас богач. А я – нет. В том-то и разница, понимаешь? Водички дать?
Майкл кивнул. Он пытался мыслить трезво, но из-за тупой ноющей боли в пальце думать было трудно.
– Если хочешь пить, мне придется отклеить пластырь с твоих губ. Я сделаю это при условии, что ты не будешь орать. Договорились, Майк?
Майкл кивнул.
– Мое слово всегда было тверже любой гарантии. А твое?
Пленник снова кивнул.
Рука мучителя прикоснулась к лицу Майкла, и ему показалось, будто с губ содрали кожу. Рот широко открылся в немом крике, подбородок и щеки ожгло. Незнакомец… как он там представился – Вик? – вновь наклонился. Теперь он протягивал пластиковую бутыль минералки с открученным колпачком. Вик влил Майклу в рот немного воды. Минералка оказалась холодной и вкусной, и Харрисон жадно глотал ее, лишь чуть-чуть проливая на подбородок и шею. Потом вода попала в дыхательное горло, и он захлебнулся.
Бутылка исчезла. Майкл долго хрипел и перхал, зато, когда кашель наконец прекратился, он почувствовал себя обновленным. Он лежал в каком-то сыром помещении, где пахло машинным маслом, скорее всего – в подземном гараже.
– Где я? – приподняв голову и заглядывая в щелочки капюшона, спросил он.
– Короткая у тебя память, Майк. Я ведь запретил тебе спрашивать, где ты и кто я.
– Ты… сказал… тебя зовут Вик.
– Да, Майк. Для тебя я – Вик.
И опять все окутала тишина.
Разум Майкла стремительно избавлялся от окутавшей его пелены. Стало страшно – страшнее, чем когда он лежал в гробу.
– Как… как ты меня нашел?
– Я всю неделю колесил по дорогам. Видишь ли, Майк, я проверяю, как фурычат телефонные вышки
