– Да, но я это и имел в виду. Сегодня я злой дядя и действительно пришел разлучить мать с ребенком. Ты должна снова выйти замуж, Маргрит.
Он говорил это не в первый раз, но Маргрит почувствовала, что его тон изменился.
– Полагаю, что должна, – медленно проговорила она, – но я не понимаю, почему я должна разлучаться с Генрихом.
– Я не могу выпустить его из своих рук. Ты ведь знаешь это. В нем течет и королевская кровь. Кроме того, если у тебя не будет других детей, Генрих будет наследником твоего состояния, в котором твой муж будет иметь долю только до тех пор, пока ты жива.
– А ты наследуешь состояние своего брата.
– Маргрит! Даже небеса не заставят тебя поверить, что я позволю волосу упасть с головы Генриха. Ты не потеряешь его, если выйдешь замуж за младшего брата Бэкингема. Я уже говорил, что ради тебя он согласился приехать сюда, в Пембрук.
– Я отказала старшему, а теперь должна выйти за младшего? – вспыхнула она.
– Маргрит, моя Маргрит, ты не знаешь, как скверно обстоят дела. Эта Французская волчица, на которой женился король, повернула против него всю страну. Скоро начнется открытая война – не одно мелкое сражение то тут, то там, а война. Эта женитьба даст тебе графство Бэкингема, а графство Бэкингема окажется весьма полезным, если меня убьют в сражении. Я уверяю тебя, что не могу выпустить Генриха из Уэльса, а в Уэльсе ни по крови, ни по положению тебе никто не составит пару.
Краска гнева схлынула с ее лица.
– Убит? Только не ты, Джаспер!
– Другие так умирают. Я буду спокоен за безопасность мальчика и за твою.
– Я… Я подумаю над этим.
Маргрит не понадобилось много времени, чтобы признать правоту Джаспера. Стаффорд будет нежным и заботливым мужем, а союз с Бэкингемами наверняка окажется полезным при нынешнем положении дел в стране. Свадьба была простой и тихой. Через несколько дней молодые уехали, и жизнь в Пембруке пошла, как и прежде.
В целом же в стране дела шли все хуже и хуже. Гражданская война не заставила себя долго ждать. Исполненный сознанием долга Джаспер выступил в поддержку своего брата короля и ненавистной ему королевы, а Бэкингем сумел сохранить нейтралитет. Он благосклонно относился к королю, но видел и его недостатки. До тех пор пока Генрих IV у власти, пусть даже и номинально, беды не кончатся. С каждым днем король становился все более безвольным и зависимым от своей жены, а королеву народ и титулованное дворянство одинаково ненавидели с той лютостью, какую редко проявляют по отношению к супруге короля.
В конце концов верх взял Йорк. В 1461 году Эдвард, наследник старого врага Генриха Ричарда, провозгласил себя королем, и после сокрушительного поражения в битве при Таунтоне все сомнения в том, что он действительно король, отпали. Маргрит затаила дыхание. Через несколько недель она и Генрих были готовы присоединиться к Джасперу, который бежал на материк. Однако Бэкингем заключил мир с новым королем и под его покровительственным крылом Маргрит и Генрих тихо проживали в Пембруке. Практически Генрих остался без единого пени, поскольку Эдвард IV конфисковал владения и титулы Ричмонда в пользу своего младшего брата, но Маргрит никогда не давала ему забыть то, что он является истинным графом Ричмонда.
Она обучила его благородству манер и сдержанности, которые считала необходимыми для человека с высоким положением. Тем не менее ее забавляло то благородство, в которое этот веселый и ласковый шестилетний мальчик облачался во время приема гостей и официальных представлений. Он быстро освоил эти неестественные манеры. Он всему учился легко и ничего не забывал.
Генрих не забывал и людей. Не проходило и дня, чтобы он не спросил о Джаспере. Наконец, когда уклончивые ответы матери уже больше не могли сдерживать его раздражения, в его серых глазах вспыхнул опасный огонек.
– Тогда скажи ему, чтобы он вернулся. Он уже достаточно долго ездит по своим делам. Я хочу его.
– У него очень важные дела, – уклончиво ответила Маргрит, которую подобные вспышки раздражения Генриха сильно пугали и утомляли. Она знала, что никто не сможет утихомирить его, когда он выйдет из себя. Он будет кричать, пока ему не станет плохо, а потом ей придется нянчиться с ним, что только прибавит ей новых забот.
– Это неправда. Он уехал, потому что он больше не любит нас.
– Нет, мой сын. Дядя Джаспер всегда будет любить тебя.
– Тогда скажи ему, чтобы он вернулся. Скажи ему, что я заболел.
Его серые глаза остро блестели на маленьком лице. Он хорошо помнил, как своим малейшим недовольством привлекал на свою сторону встревоженного Джаспера, как Джаспер во всем уступал ему, когда он болел. Маргрит сильно подозревала, что своим плачем Генрих часто доводил себя до болезненной лихорадки, противопоставляя ей слабовольного Джаспера для удовлетворения своих мелких желаний. Это было уже слишком. Ее железное самообладание не выдержало.
– Он не может приехать, – Маргрит заплакала. – Была война и новый король забрал твои поместья и говорит, что ты больше не Ричмонд. Он забрал и поместья дяди Джаспера и убьет его, если тот вернется домой.
Она не знала, поймет ли это ребенок, но если после этого он перестанет мучить ее и доводить себя до болезни, этого будет достаточно. Глаза Генриха перестали опасно блестеть, и его взгляд стал как всегда осмысленным.
– Дядя Генрих больше не король?
– Он настоящий король, так же как и ты настоящий граф Ричмонда. Но злые люди могут лишать королей и графов их прирожденных прав.
– Значит, новый король злой человек?
