– Она сейчас придет, милый. Только лежи смирно и не шевелись. Мы тебя достанем.
Сзади послышались крики и топот. Хоть бы это оказался Такер!
Такер подполз к Мэгги.
– Господи милостивый, – прошептал он. – Если Уилле шевельнется…
Девушка судорожно сглотнула.
– Поговори с ним, Мэгги. Успокой. Сможешь?
– Постараюсь.
Он сжал ее руку и отстранился.
– Нил, приведи Блу Боя. И веревку принеси. Подлиннее и покрепче.
Мэгги, не обращая ни на кого внимания, вновь повернулась к обрыву. Мальчик по-прежнему лежал на выступе, но в любую минуту…
– Уилле, твоя мама уже идет. Но ты должен обещать, что будешь лежать смирно и дожидаться нас.
– У… меня… рука болит…
– Знаю. Но потерпи, мы ее в два счета вылечим. Уилле, жалобно шмыгнув носом, поднял голову, и водопад мелких камешков с шумом обрушился в каньон. Уилле испуганно прижался к отвесной стене.
Мэгги затаила дыхание, но, стараясь говорить как можно спокойнее, объявила:
– Миссис Бренинген пообещала испечь на твой день рождения такой же большой торт, если послушаешь меня и не двинешься с места. Помнишь, какой он был вкусный?
– Угу…
– Мое дитя! – истерически закричала подбежавшая Сьюзен. – Где мое дитя?
Мэгги повернула голову.
– Сьюзен, – тихо, но твердо сказала она, вынуждая себя оставаться спокойной, – ты не должна показывать Уиллсу, что боишься.
Мэгги была уверена, что Сьюзен не слышит и не понимает ее, однако та каким-то образом умудрилась сообразить, что от нее зависит спасение сына. Кивнув, Сьюзен неверной походкой прошла несколько шагов, отделявших ее от обрыва и легла на живот рядом с Мэгги.
Скорее, Такер. Пожалуйста, скорее.
Такер, вцепившись в веревку, начал медленно сползать вниз, стараясь не удариться о камни. Наверху мужчины, напрягая мускулы, медленно спускали его все ниже.
– Держись, Уилле, – окликнул Такер малыша. – Я почти добрался до тебя.
– Мама… – пролепетал мальчик.
– Сейчас увидишь маму.
Такер поравнялся с выступом и осторожно сделал первый шаг. Камень оказался таким узким, что на нем едва умещались ноги. Облокотившись на стену каньона, Такер наклонился над малышом и, осмотрев его лоб и руки, с облегчением убедился, что раны оказались обыкновенными царапинами.
– Ты можешь встать? Уилле покачал головой.
– Нужно, чтобы ты сел мне на плечи и держался, когда нас будут поднимать, сынок.
– Не могу. Я боюсь, и рука болит. Он снова заплакал:
– Не могу.
– Конечно, можешь, малыш.
– Нет!
Уилле отпрянул, едва не перевалившись за край выступа.
Такер понял, что мальчик говорит правду. Он слишком устал и – напуган, так что, если начать настаивать, Уилле может погибнуть. Придется сделать по-другому.
– Хорошо, я обвяжу тебя веревкой, и поднимешься первым. Тебе ничего не придется делать. А пока лежи спокойно.
Такер, нервно закусив губу, начал развязывать узлы. Ему показалось, что выступ качается и, если он посмотрит в сторону, обязательно свалится в бездну.
Приказав себе успокоиться, он обвязал Уиллса веревкой под мышками и помог встать.
– Ну а теперь, Уилле, ты должен помочь им поднять тебя. Ты меня слышишь?
Мальчик кивнул, глядя на Такера огромными испуганными глазами.
– Когда начнут тянуть, иди по стене как по ровной земле, иначе будешь весь в ссадинах. Понятно?
Уилле, всхлипнув, кивнул.
– Вот и хорошо.
Такер осторожно встал, по-прежнему прижимаясь к стене.
