чтобы узнать причину веселья.
— О милая, ты носила эту грацию весь день? Ради меня?
— Да, и постарайся оценить это. Я едва дышу.
— Может, лучше сразу отправиться в спальню и снять ее, прежде чем ты умрешь от удушья, — предложил он, коварно усмехаясь.
— Я тоже так считаю.
Но Грольф и его гости не позволили им уйти, прежде чем Руби споет. Та капризничала, но Грольф настаивал, что это самое меньшее, что может сделать Руби, наградив его подобным зятем, да еще сыном Гаральда. Торку пришлось даже ущипнуть ее.
Коварная ведьмочка зловеще пообещала:
— Я покажу тебе.
И, бросив в сторону Торка многозначительный взгляд, встала и взяла лютню.
— Поскольку это вечер моей свадьбы, думаю, будет приличным спеть песню для мужа на случай, если он еще не знает, что делать с женой.
Мужчины в холле разразились смехом над ее шуткой.
Но тут Руби немного осадила их, объявив:
— По правде говоря, из того, что я узнала от жен викингов, многие мужья могли бы извлечь урок из этой песни. Так что слушайте лучше. Ты тоже, Селик, — — добавила она.
Она объявила песню сестер Пойнтерс и, пристально поглядев на Торка, начала хриплым низким голосом рассказывать о том, как страдает по любовнику, который бы ласкал ее медленно и неспешно. Несколько секунд спустя Торк начал понимать, что имеет в виду Руби.
Все в холле начали пересмеиваться и разразились громким хохотом, к тому времени как Руби взяла последний аккорд. Несколько женщин покраснели от смущения, но большинство согласно кивали головами.
Руби лукаво улыбалась Торку.
— Эти сестры Пойнтерс случайно не знакомы с Кевином Костнером? — сухо осведомился он.
— Сомневаюсь, — хмыкнула Руби.
— Так, значит, я не удовлетворяю тебя в постели? — едва сдерживая усмешку, спросил Торк.
— Я этого не сказала.
— Охо-хо! Теперь ты уклоняешься от ответа! Так, значит, тебе нужны неспешные ласки?! Ну что же, надеюсь, получишь все, чего просила, — тихо шепнул он.
Но дерзкая девчонка удивила его, подмигнув и кокетливо заверив:
— Я припомню твое обещание.
Неспешные ласки! Хотелось бы только знать, откуда у женщин появляются подобные идеи?! Мало того, он подслушал, как Поппа и ее женщины обсуждают женское белье и бритье ног. Грольф без обиняков предупредил жену, чтобы та не смела рассуждать о способах предотвращения зачатия. Словно он мог удержать Поппу!
Потом Руби потребовала, чтобы Торк ответил ей балладой, и, хотя Торк сначала наотрез отказался, все-таки уговорила его прочитать несколько строф из поэмы, названной «Ригспула», или «Песня Рига».
И, как ни странно, хотя баллада повествовала об обычаях викингов, несколько строк напомнили ему о Руби и о нем самом.
… Лик ее светел, сверкает грудь,
А шея белее снега…
Золотом отливают его волосы, румяны щеки,
Но по-змеиному мрачны горящие глаза…
Слезы, сверкавшие в глазах жены, когда Торк дошел до конца, были наградой за неловкость, которую он испытывал, читая стихи в присутствии суровых воинов — товарищей по оружию. И, когда они наконец ускользнули из шумного холла и остались одни в спальне, Торк быстро сбросил одежду и лег, обнаженный, на постель, заложив руки за голову.
— Ну что, жена, развлечешь меня, пройдешься в том наряде, который сама сшила? — И, громко зевнув, потянулся и добавил:
— Или думаешь, что теперь, когда мы женаты, нам в постели будет скучно?
Глаза Руби вызывающе зажглись:
— Ни за что! Во всяком случае, пока это зависит от меня!
— А что там насчет неспешных ласк? Это относится к мужу и жене? Или в твоей стране только женщинам позволено искать таких любовников?
— Нет, это относится к обеим сторонам, — ухмыльнулась Руби. — Показать тебе?
И она показала. О Господи, что только она показала!!
ГЛАВА 20
Руби медленно, дразняще медленно снимала одежду и, оставшись в одной грации, встала в соблазнительную позу и начала стягивать белье дюйм за дюймом, пока Торк не пожалел о том, что вообще упомянул о пристрастии к дурацкому наряду.
— Иди ко мне, Руби, — взмолился он.
— Сначала я хотела спросить у тебя кое-что… — кокетливо ответила Руби.
Она шагнула ближе к постели, но не настолько близко, чтобы Торк сумел схватить ее.
Руби улыбнулась и, к раздражению Торка, задала совершенно не относящийся к делу вопрос:
— Помнишь тот день, когда я появилась в Джорвике?
Торк настороженно кивнул головой. Что она задумала сейчас? Господи, да Руби, должно быть, ослепла, если не видит его бушующего желания! Да если бы она только подошла чуть ближе, он научил бы ее, как играть в воспоминания!
Торк вынудил себя оставаться спокойным, выждать подходящего момента, чтобы напасть.
— Помнишь, когда мы шли к дому Олафа и ты сказал, что никогда не сможешь обратить внимания на женщину, подобную мне, и что викингам по душе дамы помягче и не столь злоязычные?
— Прекрасно помню. Надеюсь, теперь ты не будешь твердить мне это каждый раз, когда вздумается тебя обнять. Пойдем в постель, милая.
— Подожди!
Коварная обольстительница слегка повернулась, позволяя разглядеть округлые ягодицы. Торк почувствовал, что вот-вот взорвется от желания, и стиснул зубы, когда Руби оглянулась и тихо, завлекающе спросила:
— Я просто хотела узнать… неужели не считаешь, что я действительно сладкая?
— Сладкая? Да это последнее слово, которое я употребил бы в отношении тебя! Сводящая с ума, обольстительная… да! Но сладкая?! Ни за что!
Губы ее дернулись.
— Именно так я и думала!
Повернувшись, она взяла со стола маленький горшочек с ложкой в нем.
Торк уселся и уставился на Руби. Горшочек с медом. Она намеревается кормить его медом? Священный Тор! Не этот бушующий голод намеревался он утолить!
— Мне не хотелось бы, чтобы твоей женой была несладкая женщина, — лукаво сообщила она и, окунув ложку в мед, намазала им губы. Потом… о… Господи… разлила мед по груди, животу, бедрам… и… и… между ногами!
Торк вскочил с кровати и попытался увлечь Руби за собой, но она с тихим, чувственным смехом ускользнула.
— Не спеши, муженек. Я хочу, чтобы эта ночь стала для тебя свадебным подарком, который ты никогда не забудешь.
И, упираясь ладонью в его грудь, Руби снова шагнула к постели, пошутив:
— Я думала, тебе нравятся неспешные ласки.
— Неспешные ласки! Ха! Да ты даже не позволяешь мне коснуться тебя!
— Ляг, милый, — мягко велела она.
