прекрасные места...
Генеральского шофера отправили «малость прогуляться», разговор не был предназначен для чужих ушей.
После ночного инцидента, о котором у Геннадия Феоктистовича сразу же сложилось вполне определенное мнение, он решил не откладывать серьезный разговор со своим «заклятым другом» и компаньоном. Пора было прямо, по-военному, объяснить желтопузой сволочи, кто она такая есть и где ее место в этом мире. Ишь, возомнил о себе!
Берсентьев точно вычислил возможное местонахождение китайца этим утром. Если его подозрения были верны, то Чжоу Фан Линь просто непременно должен был торчать на откупленном им рыбоконсервном заводике. Руководить поисковыми работами. Там его и перехватывать, там и колоть китаезу, как гнилой орех!
Генерал угадал. После десятка требовательных завывающих сигналов «уазика» толстый китаец появился рядом с машиной, как из-под земли.
С обычной приторной улыбкой на лице и ледяным холодом в щелочках прищуренных глаз:
– Чему обязан счастью видеть вас здесь, глубокоуважаемый?
– Сейчас узнаешь, – многообещающе промычал Берсентьев, отсылая шофера. – Все узнаешь. Ты садись в машину-то. Разговор, того... Долгий будет разговор.
Правда, разговора-то пока не получалось. Сплошной монолог разъяренного генерала Берсентьева, обильно сдобренный матерком. Чжоу Фан Линь ограничивался короткими репликами, улыбками все возрастающей сладости и ритуальными полупоклонами. Только вот злой блеск его узких глаз становился все сильнее. Но генерал-майор таких мелочей не замечал. Генерала несло.
– Думаешь, я дурак, да?! Не вижу, не понимаю ничего, да?! – распаленно наседал на китайца Геннадий Феоктистович. – А хрена в рыло вот тебе! Я сразу понял, что твоя возня с причалом – это только прикрытие. И рыбу ты ни черта не ловишь со своей посудины. Зачем ты деньги тратил, зачем развалины эти выкупал? Только не ври, какая, к херам, реконструкция заводика, нужен он тебе, как волку астролябия! Говорю же – при-кры-ти-е! Теперь я точно знаю, чего ты, зараза, прикрываешь.
Он, отдуваясь, как после хорошего кросса, вытер пот с побагровевшего лица.
– Что же, по-вашему, глубокоуважаемый, – самым сладким голосом поинтересовался Чжоу Фан Линь, – может прикрывать бедный хуатяо?
– Поиски вертолета со ртутью, вот чего! – злобно рявкнул генерал. – Который ты же, урод, и сбил, что, скажешь, не так? Я все знаю, меня не проведешь. И про утопший «Урал» с кунгом, и про то, что у вертолета хвост раздраконен. Раз ты вертолет ищешь, то ты его и сбил, больше некому. И документы по вертолету у меня есть, да-да, так что не проведешь, не обманешь!
На широком азиатском лице не дрогнула ни одна жилка. Голос китайца оставался таким же спокойным:
– Понятно. Вам о вертолете, глубокоуважаемый, конечно, стало известно от подводника, погружавшегося на этой странной машине. Ведь это он отыскал вертолет, не так ли?
– А тебе-то откуда известно, – подозрительно спросил Берсентьев, – кто и чего отыскал? Странная осведомленность... То-то я и думаю... Твои бандиты ночью на пост с «Нерпой» напали, так ведь? Н-ну, доиграешься ты!
– Это беспочвенные домыслы, – с абсолютным хладнокровием возразил китаец.
– Но ни хрена у тебя не вышло, – не слушая Чжоу Фан Линя, торжествующе заключил генерал. – И если ты скоренько не уберешься отсюда, будет тебе так плохо, что... В порошок сотру, небо с овчинку покажется!
Помолчав с минуту, что-то прикинув, просчитав про себя, китаец поднял сузившиеся до еле заметных щелочек глаза.
– Есть такая хорошая китайская поговорка, – задумчиво глядя на Берсентьева, сказал Чжоу Фан Линь. – «Правда имеет много лиц». Не приходилось слышать?
– Что ты хочешь этим сказать? – озадаченно уставился на него Берсентьев.
– Лишь одно: людям вообще свойственно считать, что на любую спорную проблему существует лишь две точки зрения: их собственная и ошибочная. Но ведь это, глубокоуважаемый, далеко не так!
– Ты что тут турусы на колесах разводишь, – гневно рявкнул генерал-майор. – Дурака из меня строишь? Не понял, что ли? Чтоб завтра же духу твоего тут не было, а не то...
– Да ведь мы одной веревочкой повязаны, уважаемый, – вновь предельно вежливым тоном, призванным оттенять жесткость сказанного, возразил Чжоу Фан Линь. – Откаты за овощи, откаты за подряды на строительство... Вы не забыли, а? Я вот помню. Даже документы могу сыскать кое-какие... интересные. Я никогда не забываю о подстраховке, уважаемый. И вам советую поступать так же.
У Берсентьева от изумления таким поворотом разговора буквально челюсть отвисла. Ну ни фига себе! Это что же, ему угрожают? И ведь, холера побери, не беспочвенно, откаты-то... Да-а, вот так сюрпризик преподнес всегда тихий, вежливый Чжоу Фан Линь!
– Кроме того, – продолжал наращивать психологическое давление его собеседник, – хорошенько подумайте, в ваших ли интересах поднимать шум вокруг пропавшего вертолета? Во-первых, этот рейс организовывала ваша супруга, я не ошибаюсь? Может получиться крайне неудобная ситуация. Но... пусть! Вы, конечно, вывернетесь. Хотя даже с вашими связями это будет непросто сделать. Однако есть и во- вторых. Стоит привлечь к этой проблеме нежелательное внимание, и нам ни за что не дадут спокойно поднять со дна груз, вы вот о чем подумайте как следует.
– Нам?! – переспросил совершенно огорошенный Берсентьев. – Что значит нам, тебе и мне, что ли?
– Вот именно. Нам двоим. Нас здесь двое, мы давние компаньоны, так что давайте, глубокоуважаемый, начистоту. – Чжоу Фан Линь снова помолчал, словно бы с трудом решаясь на что-то. – Раз уж вы докопались до всего, то я честно предлагаю объединить усилия, а потом поделить прибыль. Нам с вами еще на этой земле жить и жить. Вместе. Начнем мешать друг другу – проиграем оба. Давайте не будем жадными дураками. Вы в курсе, что за груз там на борту? Ах, в курсе... Интересно, откуда... А, конечно, документы... Тогда вы должны понять, что хватит обоим.
Берсентьев задумался. Крепко задумался. Прямой, откровенный наезд на Чжоу Фан Линя у него не получился, у китайца оказались на руках кое-какие козыри. Продолжать давление? Но ведь проклятый китаеза впрямь может организовать пару-тройку вполне ощутимых гадостей! С другой стороны...
Предложение Чжоу Фан Линя, бесспорно, стоило того, чтобы серьезно над ним поразмыслить, рассмотреть обстоятельно, не торопясь. Горячка тут была неуместна, однако особо медлить с ответом тоже было нельзя. Нет, конечно, под дудку этого желтопузого он, Берсентьев, плясать не станет. Рано или поздно он покажет ему, где русские раки зимуют. Все сводилось к тому, чтобы выбрать конкретный удобный момент. Сейчас он был неудобным.
Здесь, как в искусстве войны, самое сложное, самое главное – заставить противника – или партнера, в бизнесе эти понятия частенько переплетены – играть по выгодным тебе правилам. Сейчас Чжоу Фан Линя можно использовать с толком, его возможности не так уж малы, раз он сумел грамотно организовать поиск. Да и в финансовом отношении: зачем тратить свои деньги, когда можно использовать деньги Чжоу Фан Линя? А потом... Там видно будет!
– Пожалуй, я согласен, – сказал Берсентьев очень недовольным тоном, показывая, что делает собеседнику величайшее одолжение. – Но уж только тогда – чтобы без меня никаких, понимаешь ли, шевелений!
– О, конечно, глубокоуважаемый, конечно! Может быть, нам стоит слегка отметить это наше соглашение? Кроме того, я бы не прочь взглянуть на те документы, о которых вы упомянули.
Через полчаса деловые партнеры сидели за столом в холле генеральской дачи. Чжоу Фан Линь внимательно изучал две помятые бумажки: товарно-транспортную накладную и сертификат на груз.
– Я же говорю: меня на мякине не проведешь, я теперь в курсе, сколько чего было на вертолете, – возбужденно, на повышенных тонах говорил Берсентьев. – Так что даже и не пытайся. Я знаю, вы, хуатяо, хи-итрые! Только я тоже не лыком шит, сам проверю, чтобы все полтонны, до последнего грамма... Чтобы только вместе со мной!
– Оставьте, глубокоуважаемый. – В негромком голосе Чжоу Фан Линя послышалось раздражение. – Не этого надо опасаться. То, что вы знаете о ртути, это ладно. Раз уж мы теперь партнеры. Вопрос в том, знает
