– Умница, Иван! – Майор Фролов был доволен. – Лёх! Сколько времени?
– Через пятнадцать минут препараты должны подействовать.
– Вот и хорошо. – Майор глянул на ручной хронометр. – Времени мало! Через шесть часов рассвет.
– Ну что, Ваня? – лейтенант Миронов повернул ко мне своё улыбчивое лицо. – Сможешь нас, а заодно и себя, отсюда вытащить?
– А как?
– А вот так! – Старший поднялся со стула, поправил многочисленные подсумки. – Самолёт немецкий сможешь поднять в воздух?
– Ну-у… теоретически смогу.
– Нам бы желательно практически.
– Думаю, что смогу.
Видимо, возымели действие вколотые лейтенантом препараты. Сознание прояснилось, в измученном теле появилась бодрость.
– Так, если готов, то пойдём.
Лейтенант тоже поднялся. Оба посмотрели на меня. Эдак выжидающе, со значением.
– Так точно, готов, товарищ майор! – Я отдал честь забинтованной правой рукой.
– Вот и хорошо.
Фролов кивнул младшему напарнику.
– Стрелять умеешь, Иван Бобриков? – поинтересовался Лёша.
– Из трёхлинейки в училище стрелял, из ППШ случалось… Из ТТ в полку – лучший стрелок! – не удержался я от похвальбы.
– Ну, ТТ предоставить не могу. – Миронов лучезарно улыбнулся. – Вот тебе заместо этого «Вальтер» пэ-тридцать восемь!
Он протянул мне рукояткой вперёд изящный воронёный пистолет.
– Хорошая машинка.
– А это тебе вместо ППШ, – майор протянул мне немецкий пистолет-пулемёт. – Длинными очередями не стреляй, а то сильно ствол вверх задирает.
– А-а, «шмайсер»…
– Не «шмайсер», товарищ Бобриков, а эмпэ-сорок, – строго поправил меня майор Фролов. – Сам запомни и другим передай, что Хуго Шмайссер к разработке этого оружия не имеет никакого отношения!
– Да ладно тебе, Старый! – вмешался лейтенант Миронов. – Не грузи парня. Ну, что, Ваня, ходить сможешь?
Он помог мне подняться на ноги. Я наступил на правую, и зашипел от боли.
– Что? Так плохо? – участливо поинтересовался Миронов, подхватывая меня под локоть.
– Ничего… терпимо… – Я перекинул через плечо ремень пистолета-пулемёта.
– Ну, тогда ходу, мужики! До утра уже меньше шести часов осталось, а нам ещё до аэродрома надо добраться.
И мы направились к выходу из здания. По коридору налево, вверх по лестнице. Два трупа эсэсовцев, скорчившиеся на лестничной площадке в луже крови. Ещё один пролёт, ещё один труп. На этот раз в нижнем белье, с неестественно вывернутой шеей. Ещё двое за поворотом коридора. Три двери. Совершенно одинаковые. Высокие, чёрные, массивные, покрытые замысловатой резьбой.
– Куда? – спросил майор.
– Мы пришли оттуда, – Миронов указал на левую. – Но через стену мы его не перетащим. Тебя, Ваня, откуда в подвал привели?
– Да я, думаешь, помню? Я в таком состоянии был, что и к родному дому дороги не запомнил бы!
– Понятно, – кивнул майор Фролов, подхватывая меня под локоть. – Лёха, проверь.
Миронов коротко кивнул, выхватил из ножен эсэсовский кинжал и скользнул за центральную дверь.
– Ты как? Держишься?
Я посмотрел в глаза майору. Ни капли насмешки в холодных серых глазах. Только совершенно искреннее участие.
– Спасибо, товарищ майор! Не знаю, что ваш помощник мне вколол, но – помогло! Чувствую себя вполне сносно, почти хорошо.
– Не обольщайся, лейтенант, – спустил меня с небес майор. – Этого хватит на два, от силы три часа.
– Ничего, вколем ещё! – Из-за двери появился улыбающийся лейтенант Миронов. Он вытирал кинжал чьей-то красной нарукавной повязкой. – Пойдём, дорога свободна.
Мы прошли по длинному коридору, перешагнув ещё через четыре трупа в форме. Вот и парадная дверь.
– Стойте, мужики! – я остановился в дверях. – Надо найти этого гада Рильке и убить его!
– Пойдём, у нас нет на это времени!
Майор потянул меня на улицу, но я упёрся.
– Нельзя оставлять его в живых! Он же меня пытал! Настоящий гестаповец!
– Не дури, лейтенант! Это приказ!
Глаза Фролова потемнели, а брови грозно сошлись на переносице.
– Как выглядит этот твой Рильке? – как бы между делом спросил Миронов, подхватывая меня под свободный локоть, с другой стороны.
– Невысокий такой, противный, на крысу похож.
– С тросточкой и большим догом? – уточнил он мягко, как разговаривают обычно с капризничающими детьми.
– Да, а откуда ты?
– Можешь о нём больше не беспокоиться. Лежит твой гауптман преспокойненько в своём кабинете с перерезанным горлом. Пойдём, Ваня, у нас ещё дел выше крыши.
Это заявление ввергло меня в лёгкий ступор. Мысли лихорадочно роились в голове, наползая одна на другую. Я настолько растерялся, что не смог даже сформулировать ни одного из рвущихся наружу вопросов. Но упираться перестал, чем не преминули воспользоваться мои новые попутчики.
Возле здания, из которого мы вышли, стояли три легковушки. Они подтащили меня к чёрному лакированному автомобилю. Это был крытый «Мерседес-Бенц» с обитым бежевой кожей салоном, явно предназначавшийся для высокого начальства. Лейтенант Миронов уселся на водительское сиденье, майор распахнул заднюю дверцу.
– Садись!
Из стоящего по соседству зелёного «хорьха» без крыши выскочил солдат, второй, с папиросой в зубах, встал в полный рост в салоне.
– Хальт!
В правой руке майора, вытянувшейся в их сторону, откуда ни возьмись появился маленький пистолетик. Раздалось два негромких хлопка, и оба солдата упали, получив по небольшому отверстию в центре лба.
– Едем!
Фролов как ни в чём не бывало уселся рядом со мной и захлопнул дверцу. Мягко заурчал мотор, и машина плавно тронулась с места. Справа и слева поплыли сонные дома небольшого городка.
– Из чего это вы их, товарищ майор? – спросил я у Фролова, когда мы отъехали пару кварталов.
– А? – майор вздрогнул. – О чём это ты?
– Ну, те два солдата… Из чего вы их так ловко застрелили?
– А-а, вот ты о чём! – он улыбнулся. Хорошо так, по-доброму. И сунул мне в ладонь маленький никелированный пистолетик. – Вот! «Лилипут», автоматический пистолет системы Менца, тысяча девятьсот двадцать седьмого года. Стреляет маломощными патронами калибром четыре с четвертью миллиметра. Потому и выстрел такой тихий. Правда, и дистанция соответственно…
Я вертел в руках пистолет. Маленький, аккуратный, сильно потёртый и местами поцарапанный.
– Надёжная немецкая машинка, хоть и старая. Досталась вот по случаю… Нет, оставь себе! – отмахнулся он, когда я попытался вернуть ему пистолет. – На память, – хмыкнул майор, криво
