Мы с Бенджамином поссорились прошлой ночью. Тоска по родному дому всегда будет непреодолимой преградой между нами. Он не может быть счастлив нигде, кроме Эспаньолы. — Она очень тщательно отрепетировала свою речь. Он человек чести и хочет быть верен своему миру. Я же хочу хранить верность себе, и требую, чтобы ты аннулировал сделку. Раввин не может объявить наш брак законным раньше, чем через месяц. Поэтому наша честь не будет задета, если мы расторгнем договор раньше этого срока. — Ее голос был таким же спокойным, как и ее холодные темные глаза. Она стоически выдержала его взгляд. — Большим бесчестьем было бы заключить этот брак и обречь Бенджамина на годы несчастья.
Иуда поднялся и нетерпеливо заходил по комнате.
— Бенджамин не будет несчастлив. Я знаю, что пошел на хитрость, использовав Дюбэ, но это только доказало, что Бенджамин любит тебя. Он не переживет, если ты выйдешь замуж за кого-нибудь другого.
— Он будет несчастлив. Неужели ты не понял этого, отец? Он только хотел избавить меня от брака против моей воли. Потом он горько сожалел бы об этом.
— Ты хочешь сказать, что он мог бы нарушить слово и увезти тебя против твоей воли? — скептически спросил Иуда.
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, конечно нет. Он вернулся бы сюда после того, как познакомил меня со своими родителями, но, побывав в своем родном доме, он постоянно испытывал бы боль.
— Не стоит больше говорить об этом. Все уже решено.
Я всегда позволял поступать тебе так, как ты хочешь, Мириам, но сейчас ты заходишь слишком далеко.
В дверях он остановил ее.
— Если ты разорвешь соглашение с домом Торресов, я буду вынужден еще раз поговорить с Дюбэ. Он все еще хочет жениться на тебе. У тебя есть кое-какие обязательства передо мной, перед нашей семьей. Я всю жизнь много работал, чтобы собрать это богатство, и не желаю, чтобы после моей смерти его разделили между бедными иудеями, я хочу видеть наследников, Мириам.
Она на мгновение опустила голову, потом сказала:
— Дюбэ хочет только богатства, о котором ты говорил, но если после всего, что произошло между мной и Бенджамином, ты все еще считаешь, что я должна выйти за него, я сделаю это. — Она повернулась и вышла из комнаты, моля, чтобы время смягчило ее отца. Если же нет, то лучше уж все-таки этот холодный самодовольный Дюбэ, которого она презирала, чем благородный друг, перед которым она всегда будет испытывать чувство вины.
Глава 7
Мириам не пришлось ни обдумывать то, что она скажет Бенджамину, ни идти через весь город, чтобы поговорить с ним. Едва она опомнилась от ужасного разговора с отцом, как голоса в прихожей оповестили ее о том, что ее жених сам пришел к ней.
Как преступник при виде топора и палача, она поспешно покинула свои комнаты на втором этаже и сбежала с лестницы навстречу ему. Несомненно, пациент, у которого он был нынешней ночью, был смертельно болен. Потом она увидела свое письмо в его руке, и сердце ее замерло. Его ясные синие глаза, полные заботы и нежности, смотрели на нее.
«Господи, помоги мне. Подскажи, что делать», — в отчаянии молилась Мириам.
— Мириам, мы должны поговорить. Ты можешь выйти в сад? — спросил он.
Она молча кивнула и на негнущихся ногах спустилась с лестницы. Они прошли по длинному коридору и вышли во двор. Присев на каменную скамью в тени пинии, он наклонился к ней и протянул письмо.
— Паоло дал мне это, когда я пришел домой. И я сразу отправился сюда. Вчера, когда все уже разошлись, мне пришлось навестить старого Жана Ле Бража. — Он повернулся к ней и, виновато улыбнувшись, добавил: — Конечно, я с большим удовольствием провел бы эту ночь с тобой. Пожалуйста, прости меня.
Он обнял ее и прижался губами к ее губам прежде, чем она успела понять, что происходит. Бенджамин не сдерживал своей страсти, его губы показались ей дерзкими и… такими знакомыми!
I «В темноте мы похожи еще больше», — вспомнила Мириам.
Она окаменела от ужаса, не в силах что-либо предпринять.
— Я так боялся, что ты была ночью в городе и некому было защитить тебя, кроме слуг… — Он замолчал, заметив ее замешательство. — Я обидел тебя?
Она наконец пришла в себя и нежно коснулась его щеки.
— Нет, Бенждамин, это я обидела тебя. Видишь ли, после этой неудавшейся встречи сегодня ночью я много думала о нашем предстоящем браке. — «Ну, по крайней мере, в этом я не лгу». — И о нашей ссоре. — Она высвободилась из его объятий и, пытаясь взять себя в руки, сказала: — Эта записка была ошибкой. — «Это еще слабо сказано», — горько подумала она про себя. — Я просто хотела попытаться в последний раз закрепить нашу помолвку в надежде, что это привяжет меня к тебе и твоему миру. Если… если бы ты пришел и мы сделали бы то, о чем я просила, это не спасло бы ничего, все стало бы еще хуже. — Она почувствовала, что лицо ее пылает. Заниматься с Бенджамином тем же, чем с Риго, казалось ей невозможным. Бенджамин был ее другом и коллегой, ее защитником в Падуе, ее героем, но, как внезапно поняла Мириам, она не думала о нем как о любовнике.
— Я не уверен, что когда-нибудь сам мог оценить свою мужскую привлекательность, — сказал он, чувствуя, определенно, некоторый дискомфорт. Он с растущим беспокойством смотрел, как она поднялась и отошла от него.
— Нет, дело совсем не в том. Дело в том, что… — Она не могла больше вымолвить ни слова. Как объяснить ему?
— Итак, ты опять передумала и хочешь остаться в Марселе. — Его голос задрожал от гнева, когда он встал и подошел к ней ближе. — Ты никогда не была склонна менять решения, Мириам. Но в последнее время мне кажется, что ты просто раздваиваешься.
«Неужели он догадывается?» — Она взглянула ему в лицо.
— Да, я была очень… нерешительной. Но с тех пор как этот брак стал навязываться нас с помощью хитроумных манипуляций моего отца, я стала смотреть на чувства, которые мы испытываем друг к другу, по-другому.
«Пока этот испанец не разрушил все!»
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, и в его голосе послышалась ярость. — Мы дали обет, Мириам. — Он напряженно посмотрел ей в глаза.
Она тихо вздохнула.
— Я не выйду за тебя, Бенджамин. Ты будешь несчастлив в Марселе. Я буду несчастна в Новом Свете. Из этого тупика нет выхода.
— И ты думаешь, я поверю в то, что все это ты решила за одну ночь? Скажи… ты больше не любишь меня?
— Я люблю тебя, Бенджамин, но как друга — хорошего, доброго и верного друга, но… не как мужа, — поспешно добавила она.
— Большинство браков держатся даже на еще более шатких основаниях, чем дружба, — возразил он.
Раньше это устраивало ее. Но сейчас его аргументы явно ни к чему не привели. «Хочу ли я знать, почему она передумала?» — подумал Бенджамин.
Мириам видела по его лицу, как он растерян и обижен; голос его звенел от гнева.
— Мне очень жаль, Бенджамин.
— Я уже написал родителям о нашей свадьбе. Они будут ждать, что ты приедешь вместе со мной.
— Я прошу у тебя прощения за это. Но ты ведь написал им и о Риго. Возьми его с собой, Бенджамин. Попытай счастья в Новом Свете и, быть может, время от времени ты будешь приезжать и сюда, чтобы повидать нас.
