королевой – ведь она была замужем за его братом, а это слишком близкая степень родства. Когда старый король впервые предложил ему этот брак, он, видимо, вначале был против, но потом пришлось согласиться. Но теперь ее неспособность родить является новым основанием к объявлению брака незаконным.
Наступило долгое молчание – все переваривали новости. Наконец Джек слабым голосом произнес:
– Правда это все или нет, но какое это имеет отношение к любовнице?
– Я полагаю, – грустно сказал Илайджа, – он стремится выяснить, нет ли на нем вины за бесплодие королевы, и он хочет это проверить.
– Хватит! Это просто безнравственно, довольно обсуждать это за общим столом! – воскликнул дядюшка Ричард, хватив кулаком по столу так, что тарелки подпрыгнули. Хотя последнее, слово за этим столом принадлежало не ему, Пол был с ним согласен – скорее по политическим, нежели моральным, причинам, и поэтому добавил более мягко:
– Вы правы, дядюшка Ричард, не поговорить ли нам лучше об удачной карьере моей сестры? Мэри, как ты относишься к поездке во Францию?
13 августа в Гринвиче состоялась торжественная церемония бракосочетания принцессы Мэри и короля Франции, который прислал вместо себя доверенное лицо. Под конец этого длинного и утомительного дня Пол и Ричард добрались до своих комнат в дальнем конце превратившегося в муравейник дворца и начали готовиться ко сну. Они молча разделись, расшнуровали друг друга – слуги давно исчезли в водовороте празднества – и вытянулись на кроватях, и только тут Ричард спросил:
– Ну?
– Что ну?
– Каково твое мнение? Что ты думаешь об актерах в только что виденной пьесе?
Пол выпил лишнего на пиру, поэтому некоторое время молчал, возясь со штанами.
– Королева не слишком хорошо выглядела, – проговорил он наконец, – может быть, из-за жары и беременности она выглядела слишком измученной и какой-то постаревшей...
– Ей за тридцать, – ответил Пол, – зачинает она довольно легко, но...
– Может быть, король и прав... – начал Пол, но дядюшка Ричард сделал ему быстрый знак рукой:
– Ш-ш-ш! Не здесь! Я думаю, что все прошло, судя по беременности королевы. Что ты скажешь о короле?
Пол мысленно вернулся к тому моменту, когда настала его очередь подойти к возвышению трона, встать на колени и поцеловать протянутую руку. Всякому присутствующему в зале, даже чужаку, явившемуся с другого конца света, сразу было понятно, кто здесь король – он возвышался над всеми, даже над Полом, и при этом был крупнее его: настоящий гигант, отлично сложенный, и его физическая мощь хорошо сочеталась с роскошью бело-голубых одежд, украшенных жемчугом, сапфирами и алмазами, подбитых мехом и шелком.
Он был молод – Пол вспомнил, что ему должно быть лет двадцать пять, – и его чисто выбритое лицо с чуть широковатыми скулами напоминало личико девушки, с чистой кожей и румянцем на щеках. Он выглядел слишком невинно, даже в отношении власти. Пол вспомнил, как он опирался на плечо Вулси, «нашего дорогого Тома». Да, пожалуй, в этом отношении он невинен. Голубые глаза короля улыбнулись Тому, и мелодичный голос приветствовал его. Но не было разве чего-то гадкого в его лице, вокруг губ? Пол был слишком пьян, чтобы подумать об этом.
– Это улучшенная версия его отца, – сказал он после долгого молчания, превратив все в шутку.
Ричард оставался задумчив.
– Пожалуй. Он действительно напоминает Эдуарда – тот же рост, фигура, тот же длинный подбородок, но король Эдуард был вполне искушен. Его с детских лет готовили к трону, объясняя, что такое править и какова ответственность за власть. Генрих, наверно, никогда не задумывался, откуда у него власть. Вероятно, в этом разница.
– Ты разочарован? – удивился Пол. Его поразил скорее тон дяди, чем сами слова.
– Да нет, пожалуй, я ничего особенного и не ждал. Ты помнишь мою мать, Пол?
Пол сонно потер глаза.
– Что за вопрос в такое время! Конечно, помню, помню, как танцевал с ней на ее последнем дне рождения. Она пахла розами, и я ее немного побаивался.
– Она как-то сказала, что Эдуард и Ричард по-другому понимали идею правления – король правит для народа, а не наоборот.
– Вот это мысль, – зевнул Пол.
Ричард печально смотрел в темный потолок.
– Думаю, король Генрих с тобой согласился бы. Он наверняка не сомневается, кто кому служит, пока он восседает на троне. – Ричард задумался на минуту, и Пол, наконец-то справившийся со своей рубашкой, улегся на матраце и натянул на себя одеяло – не совсем удачно, так как оно наполовину осталось под ним. – Вряд ли это шаг вперед, – вымолвил наконец Ричард. Ответа не последовало – Пол, отказавшись от борьбы с одеялом, уже заснул.
Так уж повелось, все принцессы считаются прекрасными, но Мэри была бы прекрасной даже не будучи принцессой. У нее было милое личико сердечком, чистые васильковые глаза, волосы цвета бронзы и стройная фигура. Все при дворе любили ее, и никто не сомневался, что она доставит французскому королю немало приятного, если он проживет еще достаточно долго, чтобы насладиться всем этим, – говорили, что он очень стар и немощен. Жаль портить жизнь столь прелестной девушке, выдавая ее за такого старикана!
По крайней мере, именно так думала Мэри Морлэнд, но вскоре выяснилось, что эту мысль разделяют при дворе многие из девушек, собравшихся для того, чтобы новая королева Франции набрала себе из них свиту. Мэри испытывала некоторую неловкость, так как была немного стара для незамужних девушек и слишком молода для матрон. А поскольку она прибыла ко двору недавно, то никого практически не знала. Впрочем, у
