честью.
– Николас, вы совершенно в этом уверены? – воскликнула она испуганно. Он неверно истолковал причину ее появления в его доме, и что же будет, когда, он женится на реальной, по-видимому, девственной леди Кэролайн?
– В жизни не испытывал ни в чем большей уверенности. – Поднеся ее руки к губам, он поцеловал их, а затем поцеловал ее в губы, чтобы закрепить то, что он назвал их новым обручением.
– Я тоже люблю вас, – прошептала Кэрол, – я всегда буду любить вас, все равно где и когда я буду жить.
– Вы всегда будете жить рядом со мной, – шепнул он, – потому что после свадьбы я не позволю вам находиться где-либо в другом месте. – Он потянул ее на ковер и снова стал ласкать.
На этот раз он снова и снова повторял то, что было у него на душе, а Кэрол, навсегда связанная с ним узами любви, отвечала ему из самых глубин своего сердца. Для обоих это было и сильнейшим потрясением, и полным удовлетворением.
Потом он помог ей одеться, вызвал свой экипаж и отвез в Марлоу-Хаус.
– Не забудьте о сегодняшнем бале, – напомнил он, пока они ждали, чтобы лакей отворил им.
– Не забуду.
– Теперь, когда мы должным образом обручены, мне позволяется отдавать вам приказания.
– Действительно, милорд? – Она не могла сдержать ответной улыбки. – И какие же будут приказания на этот вечер?
– Вы оставляете все вальсы за мной, в память о том вальсе, которым вы потребовали начать бал в честь нашей помолвки. Именно тогда, Кэролайн, я впервые заметил, что в ваших глазах сияет какой-то новый душевный настрой, и полюбил вас.
– Николас, – пообещала она, – я никогда ни с кем не буду танцевать вальс, кроме вас.
Как только тяжелая парадная дверь закрылась за Николасом, лакей сообщил ей:
– Миледи, леди Августа в гостиной и хочет видеть вас, как только вы вернетесь.
В гостиной, на фоне праздничного убранства неподвижно, как статуя, стояла леди Августа в темно- зеленом платье с высокой талией и длинными рукавами и смотрела на Кэрол.
– Нет надобности спрашивать, чем ты занималась во время своего отсутствия, – произнесла леди Августа ледяным голосом, который Кэрол столько раз слышала за время службы в качестве компаньонки старой дамы. – Взглянув на твое горящее лицо и сияющие глаза, и дурак поймет, что ты стала любовницей Николаса.
– Не стану отрицать, какое бы наказание вы мне ни подумали. Я не стыжусь того, что сделала сегодня. – Тем не менее Кэрол старалась держаться подальше от леди Августы. – Одно меня заботит в связи с этим – не изменится ли ход событий так, что жизнь леди Кэролайн будет разрушена?
– Почему тебя это волнует? – Казалось, взгляд леди Августы жжет душу Кэрол. Под этим пронзительным взглядом Кэрол могла говорить только правду, идущую от сердца.
– Леди Кэролайн ничего плохого мне не сделала. Я полюбила ее, прожив этот день в ее теле. Я уважаю ее твердое решение создать для сестры счастливую жизнь. Я не могу причинять ей боль или внести в ее жизнь путаницу, вызванную моими поступками.
– Рада слышать, что теперь ты способна заботиться о ком-то, кроме себя. Твое беспокойство насчет леди Кэролайн означает важную перемену в твоем характере.
– Не совсем так. – Поняв, что проницательный взгляд леди Августы не смягчился, хотя на словах та ее и похвалила, Кэрол была вынуждена сказать правду:
– Я полюбила Николаса. Я всегда буду его любить.
– Жаль. – Никакой жалости в голосе леди Августы не было.
– Почему?
– Потому что нам пора возвращаться в XX век.
Глава 6
– Возвращаться? – воскликнула Кэрол. Нет, прошу вас, не теперь!
– Сначала ты не хотела отправляться в прошлое, а не успев попасть туда, пожелала вернуться в свою жалкую комнатушку, к своему бесчувственному существованию.
– Знаю. Но тогда я еще не встретила Николаса.
– О любви к которому ты и сообщаешь, – неприязненно сказала леди Августа.
– Я люблю его. Вы не можете этого изменить.
– А может быть, я и не хочу ничего менять. – Подмечая все оттенки реакции Кэрол своим проницательным взглядом, леди Августа холодно поинтересовалась существом дела:
– Как сильна твоя любовь?
Кэрол очень хотелось, чтобы леди Августа смотрела ей не в глаза, а куда-нибудь еще. Тогда она могла бы соврать насчет своих чувств и покончить с этим разговором. Она боялась, что ей и, возможно, Николасу будет угрожать какая-то опасность, если леди Августа узнает всю силу и глубину ее любви. Но она не могла ни солгать, ни увильнуть от прямого ответа, процитировав какие-то старинные стихи о том, что если, мол, человек может рассказать о силе своей любви, значит, он вообще не любит. Ей пришлось сказать правду:
– Я люблю его всем сердцем, всей душой и… да, и всем телом.
