встать перед таким великолепным видением.
Исчезли серые и черные лохмотья, в которые была одета леди Августа во время своей последней материализации. Исчез и шифон цвета лаванды, одеяние ее первого явления, и богатый красный бархат второго визита. На сей раз леди Августа была облачена в мерцающие переливчатые одежды, в которых присутствовали все цвета радуги и все мыслимые оттенки каждого из этих цветов. И все же это многоцветие создавало общее впечатление мягкого жемчужно-белого цвета. Рукава были длинные и свободные, постоянно волнующийся подол доходил до полу. Талию опоясывал серебряно-золотой шнур.
В этом воплощении леди Августа была высокой, стройной и моложавой, морщины исчезли, лицо сияло неземной радостью. Длинные распущенные волосы были совершенно белыми, а чело венчал ободок из белых роз. И запах роз реял вокруг нее.
– Это в самом деле вы? – прошептала Кэрол благоговейно.
– Удивительно, не так ли? – Голос тоже изменился; в нем появились богатые тона хорошо отлитого колокола. Этот голос, исполненный спокойствия, отдавался в голове у Кэрол, как колокольный звон.
– Что же, – сказала она, в последний раз пытаясь говорить с привидением по-прежнему – самоуверенно и притворно-небрежно, – кажется, вы наконец-то попали, куда хотели, с моей помощью. Надеюсь, теперь мы обе можем отдохнуть?
– Вовсе нет. – Леди Августа покачала красивой сверкающей головой, и свет в комнате начал пульсировать и мерцать от этого движения. – Там, где радостный труд служения ближнему – самый искренний вид поклонения, праздности не существует. И ты никогда не вернешься к своему прошлому безразличному отношению к людям.
И леди Августа продолжала:
– В этом смысле ты хорошо поработала, Кэрол. Ты переделала самое себя и начала переделывать жизнь вокруг себя. Это нужно продолжать, потому что тогда ты сделаешь будущее таким, каким оно тебе видится.
Неожиданная похвала разрушила последние остатки умствования и чрезмерной суровости в отношении к леди Августе, за которые еще цеплялась Кэрол. В глубине души она понимала, что, имея дело с леди Августой, ей вовсе не нужно постоянно упорно обороняться. Нужно просто быть неуклонно честной.
– Если мой характер изменился за последнее время, это в основном ваша заслуга, и я прекрасно отдаю себе в этом отчет. Кэрол говорила с таким смирением, какого не знала за собой раньше. – Сама по себе я осталась бы точно такой, какой была, – несчастным существом. Но ужасно, что себялюбие мое никуда не делось. Например, я знаю, что вы хотите уйти отсюда и оказаться в подобающем вам месте, для этого мы обе приложили столько усилий, а мне хочется, чтобы вам не нужно было уходить. Мне будет вас не хватать, и если бы я могла, то удержала бы вас при себе. Вы не думали, что когда-нибудь услышите от меня такое, да? – Она кончила с коротким надрывным смехом, который вот-вот мог превратиться в рыдание.
Леди Августа кивнула, царственно принимая эту дань.
– Я тоже изменилась за время нашего общения, Кэрол. Ты училась у меня, а я у тебя. Каждый раз я узнавала немного больше о том, что такое настоящая любовь между мужчиной и женщиной. И еще я узнала ценность дружбы. У меня остаются сожаления, что в моей земной жизни эти чувства отсутствовали, но думаю, что в будущем проблемы уладятся.
– Я рада, что наши отношения не были совсем односторонними, – отвечала Кэрол. – Для меня большое облегчение узнать, что вы наконец попали туда, куда так хотели попасть. – Она сказала бы и больше, но ее остановил сухой смешок, сопровождающий следующие слова леди Августы:
– Место, куда я так страстно стремилась, это совсем не то, что я ожидала. Я была поражена – не могу сказать, что неприятно поражена, – увидев, где мне полагается пребывать. Казалось, леди Августа колеблется, размышляя. Потом она опять заговорила:
– Вот почему у меня к тебе есть последняя просьба, Кэрол.
– Конечно. Все, что могу. Только скажите, в чем дело.
– Ах, дитя, ты заставляешь меня стыдиться, что при жизни я не оценила тебя по достоинству.
– Особых достоинств тогда у меня не было. Я была другим человеком. И рецидивы еще случаются, как вы могли заметить несколько минут тому назад.
– Семена добра лежали в тебе, хотя хранились они очень глубоко, и им требовались соответствующие условия, чтобы прорасти. Продолжай же ухаживать за ними, дорогая. Теперь у тебя есть друзья, они помогут, если ты испугаешься или впадешь в сомнения.
И леди Августа продолжала:
– Ну хорошо. Вот моя просьба: назови свою первую дочь Августой. Воспитывай ее с любовью, научи ее душевной щедрости, и когда она вырастет, ты найдешь в ней друга такого постоянного и любящего, каким я должна была быть для тебя, пока жила.
– Правильно ли я вас понимаю? Вы хотите сказать, что?..
– Есть вещи, которые мне запрещено объяснять. Но я думаю, ты понимаешь, что я хочу и не могу сказать. Ты всегда понимала меня в прошлом – ив будущем тоже.
– Мне бы хотелось дотронуться до вас, – прошептала Кэрол. Она протянула руку, но ее пальцы встретили только прохладный прозрачный свет.
– Ты дотронешься до меня в свое время. В хорошее время, – сказала леди Августа. Ее фигура начала исчезать, исчезал и чудесный свет вокруг. – А теперь до свидания, Кэрол…
– Не уходите! Пожалуйста, побудьте со мной еще немного! Мне столько нужно спросить у вас. – Слезы текли у Кэрол по лицу. – Прошу вас… останьтесь…
– Потом, потом, Кэрол…
– Кэрол, любимая, ради Бога, проснись!
– Что?.. где?.. – С трудом открыв глаза, Кэрол огляделась. Она свернулась клубочком в кресле, одеяло было подоткнуто под ноги, и Николас стоял перед ней на коленях, звал ее и вытирал слезы, заливающие ее
