набрала мобильный Колосова.
Анфиса, чтобы не мешать, отправилась на крохотную кухню.
– Ну что? – спросила она, вернувшись. – Как там?
– Он в Воронцово едет, там Тихомиров документацию собрал, которую они хотели изъять для проверки.
– А еще что? Насчет Аякса, военных?
– Ничего. Никите некогда, он сейчас, как видишь, другим занят. Правда, он вспомнил, что Балмашов спрашивал его…
– О чем?
– О том, не служил ли он в армии или в спецназе…
Анфиса включила телевизор. Шли новости.
– А скоро он его поймает? – спросила она чуть погодя.
– Я не знаю.
– А если Балмашов еще кого-нибудь прикончит?
– Делается все возможное. Но…
– Он что – больной? Сумасшедший? – Анфиса покачала головой. – «Царство Флоры»… Я ведь говорила тебе, что все это сплошней стеб и выпендреж. И мания-то какая-то у него этакая, с вывертом, стебная, не человеческая. Нет бы душил себе по старинке старух черными колготками. А тут целая философия. Цветы, крокусы с адонисами. Чтобы все это стало почвой для убийства, надо очень постараться.
– Балмашов воображает себя им, – Катя показала на небесного возницу на картине. – Богом, творцом. Это все скрытый, нереализованный комплекс жажды власти.
– Но у него же и так денег полно!
– Деньги тут ни при чем.
– Деньги всегда при чем, особенно у таких господ, как они, – назидательно заметила Анфиса.
Она переключила другой канал – сериал. Кто-то хрипел, и как раз кого-то картинно душили в кадре крупным планом… черными колготками. Анфиса плюнула в сердцах и снова включила новости.
– Оставайся-ка ты у меня ночевать, подружка, – она обняла Катю за плечи. – Никуда я тебя сегодня не отпущу.
– У меня дома развал, неубрано, а завтра Вадик приедет.
– Сам возьмет пылесос и уберется. Не барин, чай, – Анфиса насмешливо фыркнула. – Подожди, вот наврет тебе с три короба о своих карпатских приключениях. Ты не очень-то уши развешивай. Ему в его положении сейчас только и остается вермишель разбрасывать, обманывать, пытаться тебя разжалобить.
– Обманывать?
– На жалость бить, чтобы не ругала, претензий поменьше предъявляла.
– Подожди, ты сказала – обманывать? – Катя потерла висок. – Что-то я… погоди…
Она подвинула к себе альбом. «Царство Флоры»… Обман… Словцо Анфисы, как крохотный дротик, пригвоздило какую-то ее мысль, мгновенную догадку, которая… Черт, которая вот опять, снова ускользнула из памяти!
– Поздно уже. Давай баиньки. Ты ляжешь тут на диване, а я себе раскладушку притащу. – Анфиса зевнула широко и сладко. – Чайку выпьем с чем-нибудь и бай-бай, да?
Она опять возилась на кухне, подогревая чайник. А Катя… Она медленно пролистала альбом. «Триумф Флоры», «Царство Флоры» – две разные и вместе с тем такие одинаковые, по сути, картины. Что имел в виду Пуссен, рисуя этот сюжет дважды? Здесь все живы, а здесь… Как там говорила Марина Петровых? «Они все умрут»? Жизнь и смерть… Но здесь, на полотнах, во всем – в деталях, красках, колорите, в их облике запечатленном – поразительное сходство. Нет, даже не сходство, тождество полнейшее. И вдруг такая мгновенная разительная перемена. Убийственная метаморфоза…
Она смотрела на Аякса. Воплощение доблести… Вот здесь он живой, сильный, энергичный. Перья на шлеме развеваются, и меч его еще в ножнах. А тут, в «Царстве Флоры», этот меч уже воткнут рукояткой в землю и приготовлен для… Но он ведь не был убит. Не был, в отличие от Адониса или, например, Гиацинта. Он сам убил себя. Но в чем причина самоубийства?
– Анфиса, ты не помнишь, как там было дело с этим Аяксом в мифах? Почему он покончил с собой? – спросила она.
– Не помню. Кажется, это было какое-то помрачение ума или что-то в этом роде. Ну да, безумие… Безумие Аякса. Его жестоко обманули. Причем те, кому он верил. А он этого не мог снести.
Катя смотрела на Анфису. Обман… Вот опять…
– Полночь, midnight. – Анфиса, пританцовывая на толстых коротких ножках, обутых в смешные тапки в виде пушистых кроликов, внесла поднос с чаем и конфетами. – Полночь, бьют часы на Спасской башне… Господи, какой же все-таки шикарный мужик был Георг Отс. Это сил нет никаких! Катя…
– Что?
– Чай-то пей. На шоколадку.
– Анфиса, я… я сейчас еще раз позвоню Никите.
– Да он дома давно, спит уже, наверное.
