были настороже. Дверь в мою комнату она на всякий случай заперла на ключ. Наконец я была готова. Стеклярусные иероглифы и ожерелье в виде змеи выглядели очень убедительно. Оливия причесала меня так, что волосы падали мне на плечи из-под головного убора, который мы соорудили из жесткого картона, раскрашенного красными, синими и золотыми полосами. Он получился очень эффектным. Кажется, я даже чуть-чуть походила на знаменитую царицу Египта.
Самым трудным для меня оказалось выйти из дому незамеченной. Избежать встречи с тетей Имоджин и мисс Белл мне удалось, но главная опасность была впереди, и я не знаю, как бы все прошло, если бы не Рози. Она устранила с дороги все препятствия, я благополучно выскользнула из дому и добралась до конюшни, где уже ожидал меня Томас, выглядевший как настоящий заговорщик. Он почти втолкнул меня в экипаж.
— Сожмитесь в комок, мисс Кэролайн, — сказал он. — О, да какая вы шикарная! Кого это, значит, вы представляете?
— Клеопатру.
— А кто эта леди, если не секрет?
Томас гордился своей образованностью и старался употреблять модные словечки и выражения.
— Она была царицей Египта.
— А вы будете царицей бала, мисс Кэролайн, а это поближе, нежели Египет, как вы скажете?
И он от всей души расхохотался. Это было второй характерной особенностью Томаса: он никогда не упускал случая смеяться собственным шуткам. К несчастью, никто, кроме него самого, не видел в них ничего смешного.
— А теперь постарайтесь, чтобы вас не было видно, — предостерег он меня. — Иначе быть беде, а мисс Ранделл это вовсе не понравится. Мне тогда совсем пропадать, это уж точно.
Мы подъехали к парадному входу, и Томас поторопился соскочить с козел, чтобы никто другой не вздумал помочь Оливии сесть в карету. Рози стояла у дверей, наблюдая за нашей безопасностью. Она была разодета в пух и прах, готовясь, видно, заняться собственными делами, как она выразилась. Оливия поспешно села в карету, едва не рассыпав при этом свои апельсины — так она была взволнована.
Потом мы тихо поехали по направлению к дому Массингемов. Это было большое, внушительное здание, задняя стена которого выходила в Гайд-парк. У входа уже выстроились экипажи: из них выходили люди в масках и пестрых костюмах. Прохожие с интересом смотрели, как мы входим в дом.
Официально никто ни с кем не здоровался — предполагалось, что гости не узнают друг друга.
— За десять минут до полуночи, — предостерегающим тоном произнесла Оливия. — Ни в коем случае не опоздайте, Томас!
Томас поднес руку к шапке.
— Знаю, мисс Оливия. До того как начнут снимать маски, да? Все будут делать вид, что они незнакомы.
Его одолевал смех.
— Да, так это задумано, Томас, — сказала я.
Хорошо, леди, надеюсь, вы как следует повеселитесь. А уж на старину Томаса можете положиться, он вас доставит домой в целости и сохранности.
Томас отъехал, продолжая ухмыляться, а мы с Оливией вошли в дом.
Просторный бальный зал находился на втором этаже. Украшенный цветами, он выглядел очень торжественно. Музыканты уже начали играть, когда мы входили. Из окон был виден сад. В лунном свете он производил особенно романтичное впечатление. В саду были расставлены белые столики со стульями, а за садом темнел Гайд-парк, казавшийся каким-то таинственным лесом. Между деревьями серебрилась вода, и я догадалась, что это Серпентин.
Я не отходила от Оливии. К нам приблизились двое мужчин. Один из них, в длинной тунике и сандалиях с завязанными крест-накрест шнурками, изображал древнего сакса; на втором был изящный костюм французского вельможи эпохи Возрождения.
— Добрый вечер, прекрасные дамы, — сказал Сакс. Мы ответили на приветствие. Один из мужчин взял под руку меня, второй — Оливию.
— Потанцуем, — предложили они.
Мне достался Сакс, а Оливия начала вальсировать с элегантным французом.
Рука моего партнера сжала мне талию.
— Сколько народу! — сказал он.
— Этого следовало ожидать, — заметила я.
— Меня не удивило бы, если бы сегодня сюда пробрались и без приглашения.
Я похолодела от страха. Так он знает! Но каким образом? Потом я попыталась успокоиться. Он просто старается занять меня разговором.
— Действительно, совсем нетрудно было бы войти, — согласилась я.
— Ничего не могло бы быть проще. Смею вас заверить, однако, что я получил приглашение от леди Массингем.
— Не сомневаюсь.
В такой тесноте трудно было танцевать.
— Может быть, лучше присядем? — предложил он. Мы так и сделали, найдя свободный уголок за пальмой. — Я думал, что с легкостью всех узнаю, — снова заговорил Сакс. — Ведь мы так часто встречаемся, не правда ли? Все время одни и те же лица. Бал у одних… вечеринки у других… и вот молодые леди съезжаются, чтобы встретиться с молодыми джентльменами, тщательно отобранными и проверенными бдительными маменьками.
— Это, вероятно, неизбежно в небольшом обществе.
— Вы называете это небольшим обществом?
— Светский круг не очень широк.
— Вас это удивляет, принимая во внимание требования, которые предъявляют для вступления в него?
— Я не сказала, что меня это удивляет, а просто пыталась найти объяснение.
— Вы догадались, кто я?
— Нет.
— И я вас пока не узнал. Однако я знаком с молодой леди, с которой вы пришли.
— Вы хотите сказать…
— А вы ее не узнали? Я думал, что вы пришли вместе, но, должно быть, вы встретились на лестнице. Это Оливия Трессидор, я в этом уверен.
— Как вы можете быть уверены? Ее лицо скрыто маской, как и у всех нас.
Он засмеялся.
— А вот вы для меня остаетесь загадкой, но я намереваюсь все выяснить до того, как снимут маски.
К нам подошел еще один джентльмен.
— Седрик Саксонский, — обратился он к моему собеседнику. — Вам не кажется, что вы утомили благородную царицу?
Мы дружно рассмеялись.
— Я только пытался разгадать, кто скрывается под этой маской.
Подошедший джентльмен присел рядом с нами и, облокотившись на стол, начал пристально меня разглядывать. Он был одет кавалером[8].
В зале было уже несколько таких костюмов.
— Ведь в этом частично и состоит игра, не так ли? — заметил Кавалер. — Узнать друг друга, до того как сбросят маски.
— Я побился об заклад с Томом Кросби, что установлю личность большего числа молодых леди, чем он, — сообщил Сакс.
— Во всяком случае, — вставила я, — мы теперь знаем, что вы не Том Кросби. Это-то вы нам открыли.
— Ах, дорогая всемилостивая царица, может быть, я просто хотел ввести вас в заблуждение? А если на
