двинулись из тупика, Горька торопливо выбрался из-за ящиков. Журка за ним...
Они все прошли на пустырь, где среди высокой травы и лопухов лежало несколько бетонных блоков. Журка уже знал, что когда-то один здешний жилец задумал строить посреди пустыря капитальный гараж, но ему не разрешили.
Егор приложил к бетону ладонь — сильно ли остыл за ночь? Неторопливо сел. И четверо его друзей тоже сели на треснувший блок. Больше места на блоке не было, и Журка с Горькой остались стоять среди влажной травы. То ли случайно это вышло, то ли не совсем случайно. И хотя были они победители, получилось, что стоят перед своими противниками, будто пленные и в чем-то виноватые.
— Ты внук Юрия Григорьевича? — спросил Егор.
— Да, — хмуро сказал Журка и шевельнул на груди автомат.
— Ясно... А он что? — Егор с насмешкой кивнул на Горьку. — Уже в друзья к тебе записался?
Журка смотрел на Егора, но все равно заметил, почувствовал, как напрягся в беспокойном ожидании Горька. Наверно, испугался, что Журка ответит: «Да нет, мы просто так...» Но было уже не просто так. Потому что был вчерашний вечер, Горькина печальная доверчивость, просьба о защите. А сегодня — надежная веревка, которую он заботливо обмотал вокруг Журки. И еще — как они плечом к плечу, с автоматами навскидку... И Журка сказал с дерзкой ноткой:
— Да. А что?
Егор лениво улыбнулся. У него было узкое умное лицо и острые глаза: сразу видно, что это командир.
— Ничего... — сказал Егор. — Дело ваше. Только ты смотри, это друг такой...
— Какой? — негромко и напряженно спросил вместо Журки Горька.
— А такой! — звонко и бесстрашно врезался в разговор белобрысый мальчишка в порванной голубой майке (небольшой, класса из третьего). — Как заяц. Тогда всех припутали за то, что костер жгли, а ты заныл: «Я не жег, я потом пришел...»
— Дак я же правда потом!
— Ну, точно. Опять все по правилам, — усмехнулся Егор.
И остальные негромко засмеялись.
Их было пятеро. Кроме Егора и пацаненка в порванной майке, еще худой веснушчатый мальчишка с большим насмешливым ртом и два брата, очень похожие друг на друга, русые, круглолицые, спокойные и молчаливые. Веснушчатый (звали его, кажется, Митька) вдруг спросил у Журки:
— А ты хоть знаешь, почему он от нас бегал? Он пакет с паролем не доставил!
— Дома отсиделся! — добавил мальчишка в майке.
— Да знаю я, — решительно сказал Журка. — Пароль — это игра. А если бы он ушел из дома, его бы... ему бы знаете как досталось! Это уже не игра.
— Вот и получается, что струсил, — заметил старший из братьев. — А если бы по правде война? Там еще не такие опасности...
— Ты, Сашка, не путай, — сказал Горька. — Если война, там все по-другому. И отец бы у меня дома не сидел, меня бы не караулил...
Младший брат посмотрел на старшего и сказал не сердито, а будто жалея:
— Все равно ты, Горька, дезертир.
— Сам ты... — глупо и беспомощно огрызнулся Горька.
А Журка, глядя на Егора, проговорил:
— Война была понарошке, просто игра. А вы теперь так, будто он по-настоящему дезертир. Это справедливо?
Веснушчатый Митька хмыкнул:
— Только что приехал, а уже справедливости нас учит...
Журка не растерялся:
— Ну и что же, что приехал? Справедливость везде одинаковая.
— Игры зато разные, — сказал старший из братьев. — Ты с нами еще не играл.
— А я в такую игру и не хочу, — насупленно отозвался Журка. — Что за игра: людей расстреливать...
— Не нравится? — спросил Митька.
— Не нравится.
Егор задумчиво посмотрел на Журку и возразил миролюбиво:
— А что делать? Если играешь, надо стараться, чтобы похоже было на настоящую жизнь. А в жизни тоже не все нравится.
— Нет, в жизни не так, — упрямо сказал Журка и подумал о черных молниях. — Там, если что- нибудь плохое случится, то уже некуда деваться. А игру можно выбирать, какую хочешь.
Егор вдруг откинулся назад, сладко потянулся и засмеялся. Сказал уже совсем по-другому, вроде бы без насмешки:
— Умные слова полезно слушать. Давайте выберем футбол. Все равно мы уже перестрелянные, воевать не можем. Давайте вызовем «Тигров» на матч века.
— Они нам наклепают, — хмуро возразил Горька.
— Если опять будешь сам водиться, пасовать не захочешь, — вредным голосом проговорил Сашка в голубой майке.
— Ну, хватит вам, — остановил Егор. И деловито спросил у Журки: — Ты в футбол как?
— Я — так себе, — честно сказал Журка. — Редко играл. Даже и не очень люблю.
— Все равно. У нас команда неполная. Сможешь?
— Ну, если надо...
— Эй, вояки, Капрала не видели?
Это крикнул от края пустыря какой-то парень с велосипедом.
Все разом оглянулись. Егор медленно сказал:
— Нам его видеть — какая радость?
— А какая печаль? — насмешливо откликнулся парень.
— Ни то ни другое, — ровно объяснил Егор.
— Зря-то не скреби... — сказал парень. И уехал.
— Их величество Капрал еще, небось, дрыхнут, — проговорил Митька. — Они поздно ложатся, дел много...
Егор пренебрежительно зевнул, встретился с Журкиным вопросительным взглядом и разъяснил нехотя:
— Это из другой компании...
— Из «Тигров»?
— Нет... «Тигры» — это наши же ребята, мы с ними играем. А у Капрала игры свои... Доиграется когда-нибудь.
Договорились, что встретятся после обеда и тогда все уточнят насчет футбола. А пока разбежались — кто завтракать, кто досыпать. Было около семи часов. Горька пошел проводить Журку до крыльца.
— Ой-ей. — вдруг сказал Журка.
— Что? — испугался Горька.
— Я позвоню, а меня спросят: «Как ты оказался на улице?» Дверь-то на замке.
— Ой... да... — Горька озадаченно остановился. — А если сказать про веревку? Влетит?
— При чем тут «влетит»... Сначала у мамы будет инфаркт.
— А может, они еще спят? И мама, и отец...
— Ну и что? Думаешь, ничего не поймут спросонок, когда позвоню?
— А зачем звонить? Можно же и обратно через окно. Тогда ничего не заметят.
Журка заколебался:
— Не забраться мне без тренировки. Это же не вниз...
— Ты что, по деревьям не лазил?
