Мы свернули с лестницы в длинный коридор, скупо освещаемый дневным светом из небольших окон над дверями аудиторий и лабораторий.
— В родной стране, — ответил я, однако заметив, как скривилась отличница, многозначительно добавил: — Но возможны командировки в Соединенные Штаты, Великобританию, Францию...
Хотел упомянуть Сейшельские острова, но решил не переигрывать.
Дверь ближайшей лаборатории открылась, из нее на шум в коридоре выглянула моложавая женщина в накрахмаленном, немыслимой белизны халате и строго посмотрела на нас сквозь толстые линзы очков.
Я хотел, как бы не замечая, пройти мимо, но не тут-то было. Женщина всмотрелась в меня и вдруг расплылась в улыбке.
— Денис? Егоршин?
От неожиданности я споткнулся на ровном месте, остановился и всмотрелся в ее лицо. Бог мой, да это же моя сокурсница! Как же ее звали? Зайчиком, кажется... Тьфу ты, как ее настоящее имя?
— Алена! — вспомнил наконец. — Сколько лет, сколько зим! — Я повернулся к студенткам. — Спасибо, дальше я сам.
Однако студентки и не думали уходить. Тогда Алена строго посмотрела на них и приказала:
— Чего прохлаждаетесь? Марш заканчивать лабораторные! Кто сегодня не сдаст, на зачет может не надеяться.
— Алена Викторовна... — заканючили студентки, жалобно поглядывая на меня. — Можно мы...
— Никаких разговоров! — прикрикнула Алена, загнала второкурсниц в лабораторию и закрыла за ними дверь. Затем повернулась ко мне. — Какими судьбами к нам? Пополнел, на жизнь, судя по одежде, не жалуешься...
— А ты все такая же, ничуть не изменилась, — польстил я. — И халат, как всегда, белоснежный.
— Так уж и не изменилась, — поджала губы Алена, но по лицу было видно, что комплимент достиг цели. — Видишь, очки ношу, да еще с какими линзами.
— Очки тебе к лицу, — снова польстил я. — Строгость придают. Студенты наверняка на цыпочках ходят.
— С ними иначе нельзя. — Алена зарделась от удовольствия, и я понял, что сейчас ей редко отпускают комплименты. — Идем, перекурим, как в молодости? Минут десять у меня найдется, пока мои охламоны лабораторными работами заняты.
— Я давно бросил.
— А я все никак. — Она достала из кармана пачку сигарет. — Идем на крыльцо, здесь нельзя.
Мы вышли на крыльцо, Алена закурила и жадно затянулась. Пальцы у нее дрожали, и я понял, что семейная жизнь у Алены так и не сложилась. «А ведь в молодости у нас что-то было», — вспомнил я. Для меня это был эпизод, а для нее, похоже, иначе.
— Так какими судьбами к нам? — натянуто повторила она и стрельнула в меня глазами сквозь толстые линзы очков. Взгляд получился ищущий, по-женски жалобный. — Чего это мои студентки вертелись вокруг тебя?
— Подшутил над ними, — признался я. — Сказал, что представляю солидную фирму, которой нужны специалисты-химики. Заключаю выгодные контракты со студентами.
Мы посмеялись.
— А что делаешь здесь на самом деле?
— Разыскиваю вашего стеклодува.
— По делу? — Алена посмотрела на меня поверх очков. — Или хочешь заказать самогонный аппарат?
— А что, заказывают? — удивился я. — Сахар сейчас дороже водки.
— Тоже мне химик! — фыркнула Алена. — Самогон можно гнать даже из табуреток.
— Какой из меня химик? Три неполных курса. Нет, я по другому поводу. По личному.
— Ты что, друг Андрюшки?
— Друг, не друг... — Я передернул плечами. — Приятель.
— Так ты ничего не знаешь?
— А что? Что-то случилось?
Алена погасила сигарету, бросила окурок в урну.
— Сын у него умирает, — глухо сказала она, не глядя на меня.
— Что?! — оторопел я.
— Пятнадцать лет... Рак... — Алена исподтишка бросила на меня взгляд и тут же отвела его. — Четыре года назад жена умерла, теперь сын. Наследственность...
Я тупо покивал.
— Пойду, а то мои охламоны лабораторию разгромят, — сказала Алена, но не двинулась с места.
Я снова покивал.
— Слушай... — Она тронула меня за рукав. — Понимаю, что не к месту, но... У нас в этом году двадцать
