Дар Юпитера

Драсни. — Он глубоко втянул воздух. — И их дети.

— Нет! — Фарадей вскочил. — Об этом не может быть и речи.

Лайдоф повторила свой жест.

— Такова наша цена, — со вздохом сказал Гессе. — Если вы хотите, чтобы мы помогли…

— Прости, Манта, — сквозь стиснутые зубы перебил его Фарадей. — Нам нужно тут кое-что обсудить, а тебе наверняка необходимо поесть и поспать. Можешь снова вернуться к зонду на рассвете?

— Да, — глухо ответил Манта. — Тогда и поговорим.

— Спасибо, — продолжал Фарадей. — Надеюсь, к тому времени все прояснится.

— Я тоже. До свидания.

— Выключить все микрофоны, — приказал Фарадей. Выждав, пока это было сделано, он посмотрел на Лайдоф: — Арбитр, при всем моем уважении позвольте спросить: чего вы добиваетесь?

— Выполнения задачи, поставленной перед проектом «Подкидыш», чего же еще? — язвительно заявила она. — В отличие от вас, который готов просто отдать джанска все, что они ни попросят, и притом безвозмездно.

— Доктор Спренкл, хотелось бы услышать ваше мнение относительно умственного здоровья Манты, — сказал Фарадей.

— Основные параметры его личности не претерпели серьезных изменений, — ответил Спренкл. — Однако он явно заметно повзрослел. По правде говоря, несколько месяцев назад я на такое и не рассчитывал. — Он на мгновение заколебался. — Такое впечатление, что он в значительной степени проникся кодексом чести джанска.

— Понимаю. Подведем итог: если мы выполним свои обязательства, выполнит ли он свои?

— Абсолютно уверен в этом, — сказал Спренкл. — Существенно важно, чтобы он снова поверил нам и ради него самого, и ради его положения среди джанска.

Фарадей перевел взгляд на Лайдоф.

— Вы слышали, — сказал он. — Мы должны продемонстрировать добрую волю. — Он вызывающе выставил подбородок. — Именно так я и собираюсь действовать, нравится вам это или нет. Я дал Манте слово.

Лайдоф посмотрела на него; против ожидания, в ее взгляде не было прежней жесткости.

— Полагаю, полковник, самое время нам снова кое-что обсудить.

— Согласен, — сказал Фарадей и обвел взглядом помещение. — Всем продолжать отслеживать ситуацию. Действуйте согласно установленной инструкции.

— Да, сэр, — за всех ответил Бич.

Фарадей кивнул и перевел взгляд на Лайдоф.

— Я готов, прошу вас.

Прежде чем решиться нарушить молчание, они отплыли от зонда так далеко, что он превратился в сверкающую точку.

— Манта, я ни за что не соглашусь, — дрожащим голосом сказала Драсни. — Не позволю им захватить моих детей.

— Тебе и не придется этого делать, — угрюмо ответил он, с неуверенным и огорченным видом махая хвостом.

Глубина, как все это понимать? Именно Фарадей в свое время уговорил его уйти сюда, именно он поддерживал его, помогая преодолеть боль и смятение первых месяцев. Неужели он может быть таким жестоким?

Манта снова хлестнул хвостом. Нет. Теперь он плохо помнил человеческий язык, предпочитая через зонд пользоваться компьютерным переводчиком. Однако вмонтированный в его мозг приемник все еще работал, и Манта по-прежнему различал человеческие голоса. Требование удержать заложников высказал другой человек, а Фарадей тут же возразил.

И именно Фарадей настоял на том, чтобы перенести разговор на завтра. Может, у него есть план, как помешать тем, другим?

— Что, если они станут помогать нам только на таких условиях? — угрюмо спросил Латранесто. — Теперь им известно, в чем наше слабое место, и, пусть и не напрямую, ты дал им понять, что у нас нет машины, которая им так нужна. У нас нет способа заставить их выполнить свое обещание.

— Да, это правда, — ответил Манта. — Машины у нас нет, но дело ведь не в машине, верно? Их интересует дорога, а она у нас есть. Кроме того, Фарадей обещал нам помощь.

Латранесто фыркнул.

— Обещание человека! Ты что, в самом деле веришь ему?

— Я убежден, что намерения у него хорошие. К несчастью, он может просто оказаться лишен возможности исполнять свои обещания. Если эта Лайдоф и в самом деле из Совета Пятисот, у нее гораздо больше власти, чем у него.

— А они там, в Совете Пятисот, все такие злые?

— Да нет, — ответил Манта. — Но они обладают большой властью и привыкли ею пользоваться. Людей это портит.

— Тогда, если они против нас, надеяться не на что, — сказал Латранесто.

— Нет. — Манта оглянулся на далекий зонд. — Есть ведь еще и Фарадей. Будем надеяться, что ему удастся убедить Совет Пятисот сотрудничать с нами.

— А если он не сможет? — спросила Драсни.

— Я верю, что сможет, — сказал Манта. — Если же нет… Ну, надо будет найти что-то еще, чтобы продолжить торговаться с ними.

— Найдем, не сомневайся! — воскликнул Пранло. — Ты веришь в Фарадея, а я верю в тебя. — Он ударил хвостом. — А пока что я жутко проголодался. Давайте поищем что-нибудь пожевать.

Глава 29

Ничего удивительного, что в этот час небольшой дискуссионный зал дальше по коридору был свободен. Первой, тяжелой поступью, туда вошла Лайдоф, сразу за ней Фарадей и последним, в некотором отдалении, Гессе, угрюмый и молчаливый.

— Садитесь, полковник, — распорядилась она и опустилась в кресло во главе стола. — Мистер Гессе, закройте дверь.

— Вы не получите никаких заложников, арбитр, — с места в карьер заявил Фарадей, опустившись в кресло на противоположном конце стола. — Это абсолютно исключено.

— Я поражена вашими высокими моральными принципами, полковник, — выпалила Лайдоф. — Но одновременно и тем, что у вас такая короткая память. Вы не забыли содержание нашего предыдущего разговора?

— Нет, — отрезал Фарадей. — А вы не забыли, каким принципом руководствуетесь прежде всего? Я думал, это — завладеть звездолетом.

— Звездолета не существует, — угрюмо сказала Лайдоф. — Вы же слышали, что он сказал: «Отдать вам звездолет для изучения я не могу». Как еще прикажете это понимать?

— «Однако после того, как вы разрушите барьер, мы покажем вам дорогу в другие миры», — процитировал дальше Фарадей. — Какая разница? Дело же не в наличии или отсутствии груды железа?

— Разница та, что если не существует звездолета как такового, тогда нам от всего этого никакого проку, — ответила Лайдоф. — Может, для них и доступны какие-то таинственные звездные врата в глубинах Юпитера, но для нас они бесполезны.

Фарадей покачал головой.

— Нет. Я убежден, что это не что иное, как семантическая проблема. Заявление Манты можно интерпретировать и так — у них есть звездолет, но они не собираются позволить нам изучить его.

— В любом случае, какой смысл продолжать? — заявила Лайдоф. — Мистер Гессе, сядьте! Вы меня нервируете.

Без единого слова Гессе отошел от двери, где он маялся с беспокойным видом, и уселся на равном расстоянии от обоих противников.

— И это вовсе не означает, что они никогда не позволят нам изучить его, —