— Ты будешь лучшей хозяйкой в столице, Эбби, и наиболее видной из всех жен в Вашингтоне. А когда наступят очередные выборы, снова будешь помогать Реду. Между выборами сможешь обзавестись еще одним ребенком, что, безусловно, укрепит твое положение в обществе. Разве это не захватывающая перспектива?
Разумеется, она права. Но неужели для этого необходимо постоянно рожать детей? Два ребенка — это идеальное количество. Если их будет больше, то это непременно привяжет ее к дому. Но Эбби не хотелось говорить об этом Джудит сейчас. Больше всего на свете ей не хотелось спорить с Джудит… благодаря которой все это случилось.
VII
Д’Арси, вернувшаяся к этому времени в Бостон с малышом Кренстоном (названным так в честь отца Ноэля), прогуливалась со своей матерью по берегу. Беседа шла неторопливо. Дочь шутливо просила мать:
— Когда у тебя будет дом в Вашингтоне, госпожа Сенатор, позаботься о том, чтобы в нем были две гостевые комнаты, так как мы с Ноэлем собираемся часто тебя навещать, и к тому же я надеюсь, что в следующем году у Кренстона будет сестричка или братик.
— Д’Арси! Ради всего святого, Кренстону только два месяца. Куда ты торопишься?
Д’Арси рассмеялась:
— Я совсем забыла, с кем я говорю. Ты же горячая сторонница планирования семьи. Какая сейчас норма? Полтора ребенка на семью или один целый и тридцать четыре сотых?
— В самом деле, Д’Арси, это не смешно. И тебе хорошо известно, что я не поддерживаю идею контроля над рождаемостью. Прекрасно, если люди имеют столько детей, сколько они хотят и сколько они могут…
— Прокормить и обеспечить. И я полностью за это. Думаю, что в качестве сенатора ты сможешь предложить хорошую общенациональную программу планирования семьи. Но нас это не касается, поскольку Ноэль и я хотим полный дом детей и мы сможем о них позаботиться.
— Ну, если вы хотите завести полный дом детей, может, мне следует снять в Вашингтоне дом с тремя гостевыми комнатами… четырьмя или даже пятью! — Она подняла руки к небу.
— Может, лучше продать «Ла-каса-дель-президенте» и купить небольшой дом здесь и что-нибудь более приличное в Вашингтоне?
Франческа резко остановилась.
— Продать наш дом? Зачем? Я не могу этого сделать! Это же наш дом. Вы выросли здесь!
— Но, мама! Мы больше не живем одной семьей. Я живу в Бостоне, а отец уже никогда не вернется домой. Все уже прошло. Сама об этом говорила. Этим летом ты наконец поняла, что между вами уже все кончено. Между тобой и этим говнюком!
— Д’Арси, не смей так говорить об отце!
— Извини, но я не могла сдержаться. Ты отправилась в Ньюпорт, чтобы уговорить его вернуться домой, а он предпочел остаться с этой ведьмой Джудит! Что я еще могла о нем сказать!
— Ты все еще его дочь, и чтобы не случилось между ним и мною, это не имеет никакого отношения к тебе. Браки, как сама видишь, могут разрушаться, но отношения между родителями и детьми должны всегда сохраняться, при всех обстоятельствах.
— «При всех обстоятельствах»! — это слишком расплывчато. Но дело не в этом. Я надеюсь, что ты подумаешь насчет продажи дома. Мне неприятно думать, что ты останешься совсем одна в этом огромном замке. Это анахронизм. Кто сейчас содержит такие дома? Да еще это дурацкое название!
— Д’Арси, Д’Арси… — Франческа мягко упрекнула ее.
— Да, дурацкое и очень претенциозное. Дом президента! Единственным домом президента является Белый дом, и бывшая королева Флориды, а сейчас Бостона и Ньюпорта, не должна цепляться за него. К тому же если ты продашь его, то сможешь приобрести весьма приличный дом в Вашингтоне, достаточно большой, чтобы приютить нас всех, когда мы переедем туда в семьдесят втором.
— Мне бы хотелось, чтобы ты забыла идею протащить Ноэля в Палату представителей. Когда вы вернулись в прошлом году и я предложила вам переехать ко мне, Ноэль сказал, что он настроен получить степень доктора в Гарварде. Почему бы тебе не оставить его в покое?
Д’Арси подняла камешек и бросила его в море, наблюдая за тем, как он исчезает под водой.
— Я уже сделала это. Он работает над своей докторской.
— Но я же знаю тебя, Д’Арси. Ты не отступишься и будешь обрабатывать его.
— Ты ничего не понимаешь, мама. Он может очень многое предложить обществу. Он будет в десять раз более лучшим президентом, чем Ред Стэнтон. Ноэль действительно верит в людей. А в кого или во что верит Ред?
— Но я полагаю, это же все не из-за Реда?
Д’Арси закатила глаза:
— Ну в самом деле, мама. Я уже вполне взрослая: мать и жена, и очень люблю своего мужа. Просто хочу, чтобы он добился наибольшего успеха…
— Давай попытаемся определить, что означает «наибольший успех»? А как насчет самого Ноэля? Чтобы заниматься политикой, чтобы пройти путь от конгрессмена до президента, нужно очень сильно этого желать, нужно хотеть этого больше, чем чего-либо другого на свете! Интересно, чего Билл хотел добиться больше всего? Карлотты? Реда? Овального кабинета?
— Я уверяю тебя, мама, что к концу семьдесят второго года Ноэль очень сильно захочет стать членом правительства.
— Я надеюсь на это… ради тебя, Д’Арси.
Д’Арси рассмеялась:
— А ради Ноэля?
— И ради него тоже. Я надеюсь, что он будет счастлив.
— Честное слово, мама! Мы все надеемся на это. Что же касается тебя, то очень желаю, чтобы ты все- таки продала этот Дом президента, поскольку, как сама понимаешь, ни один настоящий президент уже не будет жить в нем. Это просто лишняя обуза, а тебе предстоит совершенно новая жизнь! Сейчас ты сенатор Шеридан, и забудь прошлое! Фрэнки Шеридан и Ренкины вступают в новую жизнь… Самую прекрасную из всех возможных. Не забывай об этом!
Глава двенадцатая
1971
I
Ред был взбешен, когда узнал, что Джудит купила в Вирджинии имение площадью шестьдесят акров, неподалеку от поместья Хикори-Хилл Этель Кеннеди. Ему было наплевать, что это, по словам Эбби, «прекрасное, живописное место для молодого человека, стремящегося попасть в Овальный кабинет, вполне подходящее для проведения грандиозных вечеринок и приемов, которых Вашингтон еще не знал…». Он сразу узнал почерк и язык Джудит, хотя жена убеждала его вроде бы от себя.
Теперь он стремился вести самостоятельную жизнь в Вашингтоне, желая этого даже больше, чем занять место в Конгрессе. Ему хотелось, расположиться в огромном гостиничном комплексе «Уотергейт», где можно позволить себе жить анонимно. Свою известность, о которой так часто говорили Билл и Джудит, он хотел бы ограничить зданием Конгресса.
Ознакомившись с планом Джудит устроить общую семейную жизнь в Вирджинии, Ред твердо заявил:
— Не пойдет.
— Не глупи, — сказала Джудит. — Все будет хорошо.
Ред не мог, разумеется, сказать, что не хочет, чтобы семья была с ним. Дело было не в Эбби, а в самой Джудит. Просто сын мечтал, чтобы мать хоть на время оставила его одного. Господи! Как он стремился к этому, все время противясь проживанию его семьи в ее доме. Да и вообще, почему она должна переезжать в Вашингтон?
— Нет, мама. Мужчина, тем более конгрессмен, должен, по крайней мере, делать вид, что он является главой своего семейства. Мы не можем продолжать жить в твоем доме.
К его удивлению, Джудит охотно согласилась с этим:
