— Билл! Ты только посмотри, кто к нам приехал! Это Абигайль! — Буквально в ту же секунду она испытала разочарование. Не следовало называть девушку по имени. Пусть бы сам догадался.
Билл широко улыбнулся при виде девушки и вытянул вперед руки, чтобы поймать племянницу сразу за обе ладони.
— Эбби?! Чертовски рад тебя видеть!
Франческа специально подошла поближе, чтобы лучше видеть, и в самом деле увидела нечто в его глазах. Но что? Радость узнавания? Или просто, разочарование, что Абигайль ни в чем не походила на свою матушку?
Но вот она заметила на лице Билла одну из его самых открытых и обаятельных улыбок, но смотрел он, правда, через голову Абигайль.
— Ну держись, Фрэнки. Не видишь разве, кто пожаловал? Не кто иной, как наш любимый президент! Ха! Я так и знал, что он рано или поздно объявится. Но ты только посмотри, сколько их! — продолжал он взволнованно шептать прямо ей в ухо. — Посчитай, почти вся семейка собралась, не считая славных представителей его карманной ирландской мафии!
В этот момент своего триумфа Билл совершенно позабыл про Абигайль, которая осталась стоять совершенно одна.
Итак! Можно с уверенностью утверждать, что не Абигайль ждал Билл сегодня с таким нетерпением, подумала Франческа. Но неужели весь его пыл предназначался членам семейства Кеннеди?
— А мне что сейчас делать, тетя Франческа? — прошептала потерянным голосом Абигайль.
Франческа посмотрела на девушку, отчаянно пытаясь решить, как поступить с племянницей.
— Ну… тебе следует отыскать Д’Арси, дорогая, и познакомиться с ней. Моя дочь просто с ума сходит — до того ей хочется узнать тебя поближе.
— Правда? — переспросила Абигайль таким голосом, словно отказывалась верить в слова своей тети. — Но как мне найти Д’Арси? — взволнованно сказала она, глядя на группу мальчиков и девочек, которые взахлеб болтали и смеялись, не обращая ни малейшего внимания на визит президента их страны.
— Ну, ее-то узнать нетрудно, — сухо произнесла Франческа. — Это девушка в самом центре компании, та, что в юбке колоколом и с фальшивыми локонами.
По-видимому, Д’Арси услышала краем уха слова матери, поскольку она мгновенно напряглась, расправила плечи, словно собираясь войти в клетку со львом, и, вызывающе покачивая бедрами, удалилась. Франческа, признаться, надеялась, что если не она, так, по крайней мере, ее дочь сможет приветить Абигайль. Надеяться-то она надеялась, но, как видно, зря!
Военный оркестр заиграл «Почтение вождю», и Билл, находясь в центре холла, спокойно наблюдал, как президент и сопровождающие его лица сомкнутым строем приближаются к застывшей в почтении вялой шеренге гостей. Вот они наконец сблизились, движение президентской когорты застопорилось. Президенту и тем, кто был с ним, приходилось поминутно останавливаться и приветствовать собравшихся: пожимать руки в одном
углу, разговаривать о чем-то в другом… Джон и Джекки, окруженные со всех сторон громоздкими агентами службы безопасности, профессиональная принадлежность которых была очевидна, несмотря на мешковато сидевшие смокинги и черные галстуки«бабочкой», важно шествовали по мраморным плитам холла. За ними следовали Бобби и мама Роза, словно приклеенная к рукаву сына, а затем двигались Этель и Энди Уильямс-друг семьи. Следом шли сестра Джекки Ли, вместе с Пат и Петер Лоуфорд.
Франческа удивилась, до чего похудела Ли, стала стройной и модной…
Наконец подоспели персонажи, которых Билл окрестил ирландской мафией президента. Франческа даже узнала некоторых из них, хотя многие были ей незнакомы. Блестящую вереницу родственников и придворных высокой особы замыкали младшенькие — брат президента Тед с женой Джоан. Оба невероятно красивые и юные.
Затем в зале снова послышались вопли Д’Арси:
— Что делается, а? Вот неожиданный подарочек! Какая ты милая, просто душенька!
Франческа полуобернулась через плечо и заметила, как Д’Арси с энтузиазмом хлопочет вокруг Абигайль, которая теперь выглядела куда более живой и не такой смущенной. Что же, прекрасно! Франческа почувствовала облегчение. По крайней мере, хоть кто-то из семейства Шеридан выглядел довольным и радостным по случаю приезда «бедняжки» Эбби Трюсдейл из Бостона.
Следом на Франческу нахлынуло острое чувство вины. В который раз уже. Причиной этого ни в коем случае не была Абигайль. Тем не менее, следовало признать, что Франческа Шеридан, дама, считавшая себя женщиной относительно достойной и порядочной, оказалась не в состоянии согреть своим вниманием душу этого одинокого и нескладного ребенка… Даже несмотря на то, что минуло столько лет: шестнадцать — и еще немного…
Франческа пожала руку президенту и сообщила ему, насколько она рада, что он почтил их своим присутствием, а после повернулась к Джекки, чтобы поздороваться с ней. Та, как обычно, чудесно выглядела в белоснежном облегающем платье с глубоким вырезом на груди, открывавшим для всеобщего обозрения редкой красоты жемчужное ожерелье. Этот стиль она сама и ввела в моду. Наверняка платье Джекки было от Гивенчи, а возможно, от Жана Луиса. Так, по крайней мере, показалось Франческе, хотя она где-то читала, что любимым модельером Джекки был Олег Кассини. Впрочем, какая разница, кто придумал и сшил этот великолепный наряд. Сама личность жены президента, то мягкое сияние, которое она излучала, делали ее присутствие в обществе всякий раз праздником. Сегодня вечером Жаклин блистала так же, как в тот день, когда Франческа увидела ее впервые. Это было в Ньюпорте, куда они с Биллом приехали на бракосочетание Джона и Джекки. С тех пор минуло девять лет… Сколько же воды утекло за эти годы! И сколько событий произошло в жизни каждого из них…
— Какую чудесную ночь вы выбрали для своего праздника, — Джекки говорила едва ли не шепотом, но Франческа расслышала и согласилась. Ночь и в самом деле обещала быть великолепной — настоящая тропическая ночь, которые столь часты в Палм-Бич в самом начале сентября. В это время воздух здесь душен, но напитан энергией надвигающихся осенних бурь, что создает дополнительный стимул для бурно развивающихся курортных романов. При этом в атмосфере также накапливается гнетущее ощущение неминуемой беды.
— Я ужасно люблю Палм-Бич в это время года… даже больше, чем в День благодарения или на Рождество, — сказала Франческа, неожиданно вспомнив, как проходили День благодарения в Новой Англии, а Рождество — в Бостоне… как весело звучали тогда праздничные гимны и песнопения в разгар морозной ночи.
Совсем другой мир, который существовал в незапамятные времена. На память, словно это было вчера, пришла картинка из прошлого — яркая и живая. Ей семнадцать лет, рядом Карлотта, недавно справившая свое шестнадцатилетие, но уже явно целованная. Вот они вдвоем выбегают на холодную улицу и присоединяют свои крики к многоголосому хору веселящихся… Как сладко тогда звучал нежный голосок Карлотты — просто незабываемо звучал…
Джекки подалась вперед, будто желая от хозяйки дома большей конфиденциальности:
— Я слышала, вы пригласили латиноамериканский оркестр. Как вы думаете, они в состоянии сыграть конгу? Господи, я так люблю конгу[1]!..
Франческа от души про себя повеселилась: оказывается, не одна она воскрешает в памяти былые денечки. Джекки тоже хранит в душе воспоминания о добрых старых днях.
— Договорились, — тут же сказала она, — конга будет, если вы для нас станцуете. Кто же лучше вас с этим справится?
Бобби только улыбался и кивал. Всем было известно, что он не мастер поддерживать светскую беседу. Но Франческа услыхала, как он произнес, подвинувшись поближе к Биллу:
— Мне кажется, что у вас сегодня удивительно пестрый набор приглашенных, губернатор Шеридан.
Это могло означать только одно: Бобби уже засек Джимми Хоффа в зале, разговаривающего в это время с мэром Чикаго Дейли.
Франческа поинтересовалась у Этель, как идут дела в Хикери-Хилл, и спросила, насколько смелым шагом с ее стороны будет попросить Энди Уильямса исполнить песню «Лунная река» для дочери Д’Арси. Она хорошо знала, что песенка стала одним из самых модных шлягеров Энди во время этого сезона, а Д’Арси обожала ее, особенно после того, как она посмотрела фильм «Завтрак у Тиффани».
