Глава 22
Миша ремонтировал газовую колонку на кухне у Антонины Терентьевны. Настя держала инструменты, а старушка жарила пирожки. По ее суетливым, резвым движениям легко было догадаться, как она относится к тому, что у Насти появился кавалер. В этом факте Антонина Терентьевна находила для себя большие перспективы. Мужчина в доме, что тут говорить? Миша уже устранил в квартире Антонины Терентьевны множество мелких неполадок и вот наконец-то добрался до газовой колонки! Антонина Терентьевна сбегала на рынок за капустой, приготовила начинку. Настроение в доме царило приподнятое. Антонина Терентьевна чувствовала себя чуть ли не авантюристкой. Да что там! Участницей дворцового переворота, не меньше!
Еще бы! Ее ученики доверили ей свою дочь. Строго-настрого наказали следить за ней и держать в курсе всех ее дел. «И чуть что — сразу звоните!» Особо строго Альбина с Валерой наказали блюсти Настину девичью честь. Чтобы не загуляла. Ее ученики находились до сих пор в том суетном беспокойном возрасте, когда иллюзии все еще наглухо заслоняют родительское зрение, а мнимые ценности заслоняют истинные. Молодое поколение, включая их дочь Настю, воспринимается как класс антагонистический, который нужно ломать и отесывать. Антонина Терентьевна же, перешагнув седьмой десяток, иллюзии наконец утратила безвозвратно, а взгляды на воспитание пересмотрела в корне. В Насте она быстро угадала тот огонь, у которого так приятно греться, то живое, иногда слишком живое существо, которое заставит и саму Антонину Терентьевну встряхнуться, острее почувствовать жизнь. Они подружились, как это ни странно. Антонина Терентьевна даже несколько задрала нос перед соседками. Она больше не вступала в бесполезные дебаты по поводу цен и пенсий, а по телику смотрела исключительно «Фабрику звезд» и другие новомодные проекты, в которых участвовала молодежь. К жизни Настиной группы старушка выказывала неподдельный интерес. Знала по именам преподавателей и сама ездила на книжный рынок, поискать для Насти «макулатуру» — раритетные издания, которые задавали по теории драмы.
— Настенька, звонила твоя мама, — не отрываясь от лепки пирожков, вспомнила Антонина Терентьевна. — Просила напомнить, что пора переходить на зимнюю обувь.
Настя наморщила носик.
— Я прослежу, Антонина Терентьевна, — пообещал Миша и включил колонку. Газовое пламя весело замерцало и загудело.
— Что бы мы без вас делали, Мишенька! — всплеснула руками старушка. Ее возглас относился то ли к колонке, то ли к Настиной обуви.
— Круто! — подпрыгнула Настя. — Убирай скорее свои железки. А то запах пирожков меня просто нервирует.
Стол накрыли в комнате Антонины Терентьевны. Из горки был извлечен немецкий сервиз с пастушками и овечками. За столом лилась оживленная беседа, когда в прихожей раздался звонок.
Все трое вопросительно уставились друг на друга.
Настя резво вскочила:
— Я открою.
Раскрасневшаяся от пирожков и горячего чая, она распахнула дверь и остолбенела. На площадке стоял Вадим. Несколько секунд они разглядывали друг друга. Вадим выглядел невыспавшимся.
— Настя… — Налицо вылезла виноватая улыбка. Взгляд был таким, словно он не ожидал ее здесь увидеть. — А Миша у тебя?
Настя с удивлением отметила, что ей совсем нетрудно совладать с эмоциями. Да в принципе из эмоций самой сильной оказалось удивление. Вот кого она не ожидала здесь увидеть!
— Ты один сегодня? — уточнила она. — Без Гули? Или, может, ты оставил ее у подъезда?
— Настя, не надо… — Брови Вадима умоляюще полезли вверх.
Настя усмехнулась. Она сделала жест, означающий, что Вадим может пройти в прихожую. И позвала Мишу. Миша повел Вадима на кухню.
— Что это за мальчик? — поинтересовалась Антонина Терентьевна.
— Мишин друг. Мой бывший.
— Он за тобой ухаживал? — перевела старушка.
— Еще как. А потом бросил меня.
— Ты страдала? — догадалась Антонина Терентьевна.
— Жить не хотелось.
— Тебе неприятно, что Миша продолжает общаться с ним?
Настя задумалась.
— Дружба — это святое, — наконец заключила она. — Уверена, что сейчас Вадим жалуется Мише на судьбу. Его наверняка в очередной раз бросила Гуля.
Антонина Терентьевна перегнулась к Насте через стол и сделала заговорщическое лицо.
— А хочешь услышать, о чем они говорят?
— А как?
— Иди в ванную. Там через вентиляцию все слышно. Настя погрозила пальцем своей хозяйке. Та сделала самое невинное лицо. Настя скользнула в прихожую, оттуда — в ванную.
— Нет. На этот раз — окончательно. И вещи из квартиры вывезли. Я — свои, она — свои.
— Этого следовало ожидать.
Настя хорошо слышала Мишин голос, вероятно, он сидел ближе к стене. А Вадим — у окна. И его голос доносился как бы издалека.
— Ничего, что я сюда пришел? Мне так хреново… Настя не расслышала Мишин ответ.
— Как Настя? — спросил Вадим. — Не разочаровалась в актерстве?
— Нет, Настя не разочаровалась. У нее все хорошо.
— Я смотрю — у ВАС все хорошо…
Настя приподнялась на цыпочки.
— Да, у нас все хорошо. Ты правильно понял.
— Может, я зря сюда пришел? Мое появление ей неприятно?
Миша помолчал. Что-то передвинул на столе.
— Ты знаешь, мы с ней так договорились: тебя не было. Тебя просто не было в ее жизни. Я — ее первый парень.
— А-а…
Настя мысленно зааплодировала Мише. Молодец! Он все сказал как надо. Он — ее первый парень. Он — мужчина. Он любит ее по-настоящему и остается лучшим другом. Разве Вадим может с ним сравниться?
Настя выскользнула из ванной и вернулась в комнату.
— Антонина Терентьевна.., я влюбилась!
— Сейчас?
— Именно сейчас!
— Позволь полюбопытствовать — в кого же?
— В Мишу! В своего Мишу!
— Я одобряю твой выбор. Только я думаю — невежливо будет не пригласить вашего друга к чаю.
Остаться на чай Вадима уговорить не удалось. Он сослался на дела и стал прощаться. Миша тоже вскоре засобирался, и Настя вместе с хозяйкой вышли в прихожую его проводить. Антонина Терентьевна все пыталась вручить ему пакет с пирожками на дорожку. Когда раздался звонок, все решили, что это Вадим вернулся, что-то забыл.
Открыли дверь. На площадке стояла незнакомая дама в песочного цвета драповом пальто и бежевой беретке.
Седые волосы со случайно оставшейся темной прядью над лбом аккуратно уложены. Из-под темных крашеных бровей на собравшихся смотрели строгие внимательные глаза. В руках дама держала ридикюль.
— Вы — Настя? — спросила дама, окинув взглядом всех троих и остановив его на девушке.
— Да… А вы кто?
— Я ищу Сашу Смирнову. Я ее бабушка.
'Я точно знаю, что это был он! Я узнала бы его из сотни, из тысячи! Когда он
