Кате показалось, что Шатров колеблется. Она затаила дыхание.
— Нет. Это частное дело, — лаконично ответил он.
Он не собирался ей ничего рассказывать! Конечно, это связано с женщиной. Подобное столько раз происходило в ее жизни! Пашкин много раз сообщал ей, что должен «уехать по делу». Как знакомо! Он хочет расстаться с ней, но не знает, как сказать! Боже, как больно! Катя со всей силой прикусила губу. «Только без соплей!» — зло приказала она себе и села рядом с ним. Взяла предложенную сигарету. Они молча курили, не глядя друг на друга.
— А… как же Инга? Ты возьмешь ее с собой?
— Инга полетит в Англию, в школу.
— Ты хочешь отправить ее в Англию?!
Катя чувствовала себя так, как если бы ее ночью голой выставили на мороз. Душа бежала прочь из этого люкса, уже ловила такси на улице, уже… А тело продолжало сидеть под одеялом и вести светскую беседу.
— Я тоже уезжаю, — сообщила она, придав голосу совсем правдоподобную непринужденность. — Нас с Шуриком пригласили на лечение в Америку.
— Вот как? — Шатров посмотрел на Катю. Она неопределенно пожала плечами. — Значит, ты позвала меня, чтобы попрощаться?
Катя не разобрала — то ли он был удивлен, то ли обрадован. Она, вероятно, облегчила ему задачу. Наверное, он ожидал от нее слез, истерики. Нет уж, этого она себе не позволит.
— Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо… — сказала она и провела пальцем по его руке. — Спасибо тебе за все… за все.
— Терпеть не могу, когда ты рассыпаешься в благодарностях! Ты заставляешь меня думать, что встречалась со мной только из-за тех проклятых денег!
Катя чуть повела бровью.
Шатров уловил это движение боковым зрением. Он развернулся и взял ее за плечи. Пепел с сигареты упал на простыню.
— Ведь это не так?! — почти закричал он. — Скажи мне, ведь это не так?
— Чего ты от меня хочешь? — не выдержала Катя. — Чтобы я бросилась тебе в ноги? Умоляла не уезжать? Требовала, чтобы я в твоей жизни была одна? Я прекрасно знаю, что не в силах переделать тебя, заставить любить себя, нуждаться во мне…
— Я нуждаюсь в тебе!
— Как сегодня? Нуждаешься во мне, чтобы переспать? Невелика нужда. Меня не устраивает такой расклад. Трахаться можно с кем угодно!
— Ты правда так считаешь?
Катя вскочила и ушла в ванную. Шатров стал одеваться.
— Катя, пойми, сейчас не самый лучший период в моей жизни. Когда-нибудь ты все узнаешь. Потерпи немного…
— Не говори ничего, Шатров! — кричала Катя из ванной. — Я знаю все, что ты мне сейчас скажешь! Все это было уже в моей жизни. Я хочу быть одной-единственной! И никаких тайн вокруг меня. Другие отношения меня не устраивают. И давай больше не будем мучить друг друга!
Она вылетела из ванной и схватила сумку.
— Я хотела с тобой расстаться по-хорошему. Ты сам завел этот бесполезный разговор.
— Подожди! — Шатров уцепил ее за руку. — Это правда, что прошлую ночь… ты провела с Пашкиным?
Катя посмотрела ему в глаза. Они были черные как ночь и жгли ее насквозь, как раскаленные угли.
— Да, — спокойно ответила она. Шатров выпустил ее руку и отвернулся.
Путь был свободен. Катя сняла с вешалки свою дубленку и вышла из номера.
Глава 23
Катю разбудил знакомый звук. Над головой шуршало, царапало и ударялось, словно там шла кропотливая ремонтная работа. Катя открыла глаза. Щедрые пласты солнца, как куски масла, лежали на полу комнаты. Топот белок по крыше начинал утро.
Шурик уже сидел на подоконнике с банкой поп-корна в руках и нетерпеливо дергал шпингалет. Он, слава Богу, не мог пока самостоятельно открыть окно.
— Мама, вставай скорее, белочек кормить!
Катя сбросила одеяло и вскочила. Она подхватила мальчика и закружила его по комнате.
— Значит, белки разбудили моего козленка? Не дают ему поспать?
— Они завтракать хотят! Пойдем же!
Катя открыла окно и высунула голову наружу. Вот тебе и Америка! Малиновая черепица крыши отливала насыщенным цветом сиропа. Подсвеченные солнцем янтарные стволы сосен хвастливо тянули вверх, свои прямые стройные тела. Они были огромны, как, впрочем, и все в Америке. Орава белок шныряла по крыше, дожидаясь кормежки. За домом ровно жужжала газонокосилка — Виталька ровнял и без того ровное поле травы. Даже не верилось, что где-то есть деловая часть города, с ее нервным ритмом и суетным шумом. Катя протянула руки и зевнула. Белки беззастенчиво выстроились рыже-серой ровной шеренгой. Шурик отвинтил красную крышечку и зачерпнул пригоршню кукурузы. Мать и сын с восторгом наблюдали, как белки хватают лакомство крошечными коготками и прячут за щеки.
Покормив белок и умывшись, они спустились вниз, где в огромной кухне-столовой уже хозяйничала Даша. Она затеяла пироги, и по кухне плавал аппетитный запах начинки.
— Дашка, ты неисправима. Снова стряпаешь? Филипп решит, что у тебя узкие интересы.
Здесь, похоже, никто не проводит на кухне столько времени, сколько ты.
— Это уж точно! — отозвалась Даша и, усадив племянника за стол, налила молока в чашку с кукурузными хлопьями.
— Лопай, племянник, американские завтраки. Бабушка в России тебя задавит кашами — она не позволит, чтобы ее внук полуфабрикатами питался.
Сестры встретились взглядами, и разговор оборвался. Воспоминание о скорой разлуке положило тень на большой белый стол.
Катя сделала себе бутерброд и села напротив сына. Отхлебывая кофе, она наблюдала, с каким аппетитом малыш уплетает свои хлопья. За несколько месяцев, прошедших после операции, мальчик заметно окреп — щеки порозовели, и глаза приобрели блеск, свойственный любому здоровому ребенку.
Катя все еще боялась делиться своими наблюдениями с сестрой. А может, она выдает желаемое за действительное?
Но Даша и сама не оставила этот факт без внимания. Едва мальчик вылез из-за стола и убежал гулять с Аней и Виталькой, она отметила:
— Похоже, лечение дает результаты… Глядя на него, иногда забываю, что он перенес такую сложную операцию.
— Сплюнь, Даш, сглазишь!
Сестры поплевали и постучали по дереву. Несколько минут Катя наблюдала в окно, как дети гоняют по ровно подстриженной траве Виталькины мячи.
— Значит, остаешься? — спросила Катя, когда Даша подошла к ней и встала рядом.
— Да, остаюсь. Филипп уже оформил развод, теперь ничто не мешает. Так что я выхожу замуж, сестричка. Представляешь?
— Не представляю. Честно говоря, не представляю своей жизни дома без тебя. Без Витальки, без Аньки…
Даша быстро отошла к плите. Помешала капусту на сковородке.
— А ты оставайся… — вкрадчиво начала она. — Филипп же предлагает тебе работу здесь, в фирме? Подумай хорошенько… Тебе ведь не с нуля начинать, как Юнину. У тебя хоть кто-то будет рядом…
Даша начинала горячиться. Так было всякий раз, когда они затрагивали эту тему. С того самого момента, когда Филиппом овладела идея во что бы то ни стало помочь Саше, сыну бывшего босса, Дашей овладела идея оставить сестру рядом с собой в красивой, но чужой стране… Даша не спала ночами, подбирая аргументы, Катя не поддавалась. Но последние несколько дней Даше начало казаться, будто бы