сомневайтесь, я бы все равно к вам пришла…
Борис ничего не говорил, а только смотрел на нее и думал о Димке.
– Понимаете, Борис Сергеевич, Дима ведь ничего не знает, не догадывается ни о чем. Я думала, как я признаюсь, как расскажу вам обо всем? Ведь тогда и Дима узнает… И я все эти дни как на иголках. А сегодня нервы не выдержали… Вы извините меня… Если бы вы Диму уволили, то я…
И она снова залилась слезами. И откуда в ней столько слез?
– Никого увольнять не будем, – задумчиво проговорил Добров и добавил: – Спасибо вам, Катя.
– За что? – поразилась она сквозь слезы.
Добров подошел и дотронулся пальцем до ее зареванного носа:
– За то, что вы сегодня так много плакали.
Когда Катя ушла, Добров понял, что ему просто необходимо взять отпуск. И он сделает это прямо сегодня.
Глава 9
Любава стояла перед Красным домом и смотрела на окна. Дом как дом. Типовая двухэтажка. Только первый этаж слева занимает хозяйственный магазин, а над магазином в подъезде одна- единственная квартира. Если верить заполошной тете Стеше, именно эта квартира Любаве и нужна. Только ноги почему-то как ватные. Не идут. Тем не менее, преодолевая внутренний протест, Любава вошла в подъезд и остановилась перед единственной дверью на лестничной площадке. Прислушалась – тихо. Позвонила. Ни звука за дверью. Позвонила еще раз. После этого из глубины квартиры до нее донеслись отчетливые звуки. Кто-то неторопливо шел к двери. Когда дверь открылась, Любава увидела типичного амбала в коже, бритого и со жвачкой во рту. Он полусонными глазами взирал на нежданную гостью.
– Ошиблись квартирой? – подсказал он в ответ на ее молчание. Любава отчаянно завертела головой:
– Нет, мне сюда. Думаю, что сюда.
– Вам кого, женщина? – лениво поинтересовался амбал, оглядев через ее плечо лестничную клетку.
– Вашего хозяина.
Он снова уставился на нее. Стал неторопливо изучать ее с ног до головы, с трудом ворочая извилинами мозга. Пока он ее рассматривал, Любава успела прийти в себя и успокоиться.
– А чё надо-то вам, женщина? – Амбал наконец изверг из себя подходящий вопрос.
– У меня дело. По бизнесу.
Амбал не сводил с нее глаз, туго соображая. Он открыл было рот, но в это время внизу хлопнула дверь, и несколько человек вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Здесь амбал отреагировал мгновенно – он втолкнул Любаву в квартиру, своей широченной фигурой наглухо закрыв амбразуру дверного проема. Она стукнулась локтем о дверной косяк, но не успела даже потереть локоть, поскольку была обхвачена сзади двумя ручищами, одна из которых обездвижила ее руки, другая зажала рот. Ее втолкнули в маленькую комнатушку рядом с кухней. Любава слышала, как в коридор зашли несколько человек, как негромко заговорили. Затем вошедшие переместились в комнату, слышно стало хуже. Дверь приоткрылась, в комнатушку заглянула круглая голова амбала и коротко изрекла:
– Отбой!
Ручищи, державшие Любаву, ослабили хватку. Она вывернулась и увидела рядом с собой второго амбала, как зеркальное отражение повторяющего первого.
– Меры предосторожности, – пояснил второй амбал, указывая на кресло.
Любава послушно села. Рука болела, рот горел, но она молчала, рассматривая своего тюремщика. Теперь она разглядела, что это не брат-близнец первого. Если у первого почти не было видно бровей, то у этого брови топорщились густые и губы выпячивались, придавая физиономии слегка обиженное выражение. Он сел напротив Любавы и не спускал с нее глаз.
– Хозяин приехал? – догадалась Любава, показывая глазами в сторону двери. Бровастый никак не отреагировал на вопрос. Любаве стало неуютно под его тупым взглядом. Она поерзала в кресле, обхватила руками колени. Огляделась. Комната как комната. Кресла, стол с компьютером, шкаф. Ставку бандитов она представляла себе как-то иначе. Замаскировались…
Она внутренне подбадривала себя, убеждая в том, что «двум смертям не бывать» или «чему быть, того не миновать». Но ее не покидал неприятно леденящий душу холодок. Наконец дверь распахнулась, и показалась предыдущая бритая голова.
– Айда, – позвал он Любаву. Она поднялась и последовала за бритоголовым.
В большой комнате сидели несколько мужчин в кожаных пиджаках. Любава никого из них не знала и поэтому не могла решить, к кому же ей обратиться. На диване сидели два молодых парня, лет по двадцати пяти. Один темненький, вроде как нерусский, второй – с крашеными «перьями» в прическе. Мужчина постарше подпирал стену, выжидательно взирая на гостью. Здесь же, в кресле, сидел плюгавенький такой мужичонка, лысенький, в очках. Он был постарше остальных, но выглядел менее солидно. Поэтому Любава обратилась к тому, кто стоял:
– Помогите мне, пожалуйста… Безвыходное положение совсем…
Она чуть не сказала: «Товарищи бандиты». Вовремя прикусила язык. Тот, что стоял, начал допытываться, почему она пришла именно сюда, кто ее навел на эту квартиру. Любава беззастенчиво выдала бабу Стешу, рассказав заодно про курей и «маркоманов». Двое молодых на диване при этом переглянулись, изобразив на лице подобие ухмылки. Любава поняла, что развеселила их. И уже бодрее начала излагать суть своего дела. Она говорила долго, ее ни разу не перебили. Только Стоявший несколько раз переглянулся с Лысеньким. Любава догадалась, что решать будут они, а от двух молодых ничего не зависит.
– Значит, вы хотите, чтобы мы вашего Пухова… припугнули? – сделал вывод Стоявший, когда она замолчала.
Любава плечами пожала:
– Вам виднее, ребята. Я только хочу, чтобы он мне мое оборудование отдал, больше ничего. Я новое помещение нашла под пекарню, школа мне свои старые мастерские в аренду отдает.
– Все это хорошо… как вас по имени-отчеству?
– Любовь Петровна.
– Все это хорошо, Любовь Петровна… Только нам-то в этом какой резон? – подал голос Лысенький, и Любава задумалась. Действительно… – Вы, наверное, думаете, нам удовольствие доставляет всех пугать и наказывать? Напротив, Любовь Петровна, мы очень мирные люди. Разбираться в таких делах должны органы правопорядка… Или – суд. Вы нам никто, и ваш Пухов нам никто… А завтра он бизнес свой откроет и станет делиться с нами… Может такое случиться? – спокойно, как воспитательница в детском саду, вопрошал Лысенький.
– Может, – согласился с ним Стоявший.
– Я вам заплачу… – залепетала Любава. – Сейчас я, конечно, в долгах, но потом…
Двое молодых ее уже не слушали, тихонько и лениво переговариваясь о своем. Стоявший зевнул, не потрудившись свой зевок прикрыть рукой. Любава все не могла поверить, что бандиты готовы отказать ей. Как же так?
Она достала тетрадь с бухгалтерией и протянула ее Лысенькому.
– У меня все записано. Может, вы думаете, я обманываю? Я ничего ему не должна, ни копейки. Я так на вас надеялась… Я ведь хлеб для детдома, школы и детсада покупала все эти дни… Вся в долгах теперь…
В эту минуту в коридоре послышался шум, голоса. Лысенький вопросительно глянул на Стоявшего.
– Гусаки приехали, – пояснил тот.
В комнату один за другим вошли несколько здоровенных парней, среди которых Любава сразу узнала знакомого, завидовского, Павла Гуськова.
– Товар привезли, – с порога похвастался Павел, но его оборвал взглядом Стоявший. Повел глазами в сторону Любавы.
Тот обернулся, присвистнул удивленно:
– О! Какие люди! Любовь Петровна! Сестрице вашей от меня нижайший поклон и от Игорька тоже. Как
