иное, как древний переводчик звездопроходцев. Да какой! Посерьезней современного «Сигурда» со всеми приставками!
Раскрытый чемоданчик ощетинился видеокамерами и сканерами эмоций, фонемосветовыми панелями, парой ЭМ-излучателей, газоуловителем и газосинтезатором! А на закуску из него высунулась похожая на хобот эластичная ложноножка, которая, надо полагать, воспринимала и эмулировала тактильные ощущения!
Эта машинка была произведена в те счастливые времена, когда человечество уже наткнулось на первые руины ксеноцивилизаций, но еще ни разу не встретило живого инопланетянина. Соответственно, звезднопроходцы, то есть разведчики глубокого космоса, должны были готовить себя одновременно и к общению с самыми экзотическими формами разумной жизни, и к жесткой посадке из стратосферных высот прямиком на горные пики.
Уверен, девяносто процентов объема чемоданчика было занято не «мозгами» и прочей полезной начинкой, а ячеистыми амортизаторами, рассчитанными на прямое попадание метеорита.
Шучу, конечно. Какое там «прямое попадание»…
Офицер снял гермошлем. Теперь я мог рассмотреть его как следует – раньше подбородочный и лобный наплывы шлема закрывали его лицо ниже кончика носа и выше бровей.
Ферван оказался круглоголовым, темнолицым, до синевы выбритым и наголо остриженным субъектом лет тридцати, со сплющенным «боксерским» носом. Учитывая его военную специализацию убийцы- чистильщика – вполне каноническая внешность.
Пока я, не скрывая скептической ухмылки, озирал переводчик, Ферван его включил.
Он надел пару наушников с микрофоном и протянул мне вторую. Затем выставил на пульте «Язык-1» и «Язык-2» при помощи очаровательных кнопок с картинками (я плакал!)… и… о чудо!.. музейный экспонат заработал!
– Доставьте мне удовольствие, садитесь. – Ферван собственноручно разложил для меня шезлонг.
– Благодарю, господин… капитан?
– Прошу вас, без чинов! Называйте меня просто Ферван.
Вот, кстати, к вопросу о клонском демократизме.
– Хорошо… Ферван.
– Так вот вы, значит, какой! Тот самый неуязвимый пилот, который может выдержать прямое попадание торпеды! – Мой собеседник залился счастливым смехом.
– Я?.. А, ну да… Можно и так сказать. – Я принужденно улыбнулся. – Впрочем, вряд ли это моя заслуга…
– Ценю вашу скромность!.. Ценю! Но, согласитесь, не каждый день случаются такие казусы! И не со всеми! Тут определенно что-то есть! Когда я услышал вашу историю от Сиявуша – это мой брат, «скорпион», – думал, что они там на Фелиции совсем рехнулись. Но потом навел справки, опросил кое-каких знакомых… Оказалось – правда! А теперь вот встретил вас лично! Ну и как вы себя чувствуете?
«Хреново. Потому что из-за тебя с твоими восторгами Злочев сейчас сатанеет в темнотище, ожидая лейтенанта Пушкина. А подлый предатель Пушкин все не идет!»
Но не мог же я сказать, что думаю?
– Видите ли, Ферван, в плену люди обычно чувствуют себя не очень хорошо…
Вокруг нас кипела работа. Несколько человек пополняли боеукладку минометов. Один взвод по командам сержанта («делай раз… делай два…») чистил автоматы. Техники тестировали держатели опустевших боевых подвесок на вертолетах. Разведывательно-поисковая «селедка» послушно шевелила объективами и сенсорными фасетами, отзываясь на голосовые команды инженер-офицера.
Кто бы мог подумать, что эти ребята еще час назад гасили кого-то из всех стволов в затопленных Мутью ущельях!
Но кого все-таки, черт побери?!
А почему бы не спросить у Фервана? Что я теряю?
– …И, если уж совсем начистоту, появление здесь вашей роты сильно испортило настроение мне и моим товарищам.
– Вот как? Почему?! – Его недоумение казалось искренним.
– Мы не рассчитывали, что у нас под боком начнется непонятная нам война. Мы думали…
– Так надо, – резко перебил меня Ферван. – Я тоже предпочел бы исполнять свой долг перед Родиной в другом месте!
«Ага, все-таки долг перед Родиной… Уничтожить, растоптать, сжечь?»
– И не только это. – Я тоже немного повысил голос. – Раньше у нас не возникало проблем с прогулками. А сегодня, вот только что, ваши люди под угрозой оружия пытались отогнать меня от КПП!
– Это недоразумение. Мы прибыли сюда в спешке, не успели предупредить бойцов о вашем режиме. Как командир части приношу вам свои извинения.
– Извинения принимаются. А сейчас – позволите ли мне быть свободным?
– А вы нетерпеливы… Вы даже не попытаетесь удовлетворить свое любопытство относительно нашей операции? Не захотите узнать, кого нашли сегодня мои пули?
«Змий-искуситель… Все равно ведь правды от тебя не дождешься!»
– Разве вы готовы рассказать? Вас не смущает, что я – враг?
– Я лучше подготовился к нашей встрече, чем вам кажется, – сказал Ферван. И посмотрел на меня так, будто он был приват-доцентом микробиологии, а я – инопланетным вирусом с силициевой квази-РНК. И вымерен я уже по всем атомам, и вирусофаг для меня синтезирован… – Я знаю, что кадет Александр Пушкин был представлен к медали «За Наотар», – продолжал он. – И когда остатки моего взвода прятались в подвале разрушенного дома на окраине поля с домнами, может быть, именно ваша эскадрилья отогнала, а потом сбила джипса, который готовился выжечь моих людей насухо. А еще я знаю – из первых рук, друг мой, – что капитан Риши Ар обязана вам если и не благополучием, то по крайней мере жизнью. Для меня это важно.
У меня голова кругом пошла. Услышав имя Риши, я на время даже забыл о Злочеве.
– Извините меня, Ферван, если я кажусь вам не очень дружелюбным… Клянусь, против вас лично я ничего не имею… Скажите мне, как там Риши? Что она?
– Служит. Как и все мы, – сухо ответил Ферван, но по его потеплевшим глазам я понял, что интонации моего голоса при упоминании Риши пришлись ему по нраву. Пехлеваны по-своему сентиментальны, или лучше сказать – душевны. Есть множество ситуаций, когда воин, по мнению пехлевана, просто обязан открывать свое сердце товарищу по оружию. Даже если товарищ волею судеб оказался по ту сторону прицела…
– Ферван, умоляю, расскажите. – Я притронулся к его запястью кончиками пальцев.
Этот жест, крайне нетипичный для землян, привыкших при общении с малознакомыми людьми держать дистанцию в две вытянутые руки, при душевном разговоре с пехлеваном важнее любых слов. «Так надо. Так надо, Саша», – я не чувствовал себя циничным притворщиком, нет, я был искренен. Но некоторая часть моего «я» – та, что отзывалась на обращение «Товарищ Лейтенант Военфлота», – скептически глядя на ситуацию со стороны, ворчала: «Ну вот, докатились… Сегодня ты его умоляешь, а завтра Родину продашь?»
Ферван вздохнул, как бы нехотя поддаваясь на мои уговоры.
– Заместитель командира абордажной партии выполнил свой долг безукоризненно и успел снять с яхты «черный ящик». По результатам записей «ящика» было проведено служебное расследование. Риши Ар разжаловали в сержанты и перебросили на должность инструктора «Атурана». Вы, может быть, знаете, что ниже сержантского звания офицера-пехлевана опустить нельзя, за этим порогом – только расстрел. Я видел Риши Ар три дня назад на одной из наших баз, когда нас готовили к переброске сюда. Вот все, что я могу вам рассказать.
– Слава богу, теперь она далеко от линии огня!
– Все может перемениться в любую минуту…
Ферван не закончил фразу.
Он оказался прав: перемены только и ждут, чтобы всадить нам нож-саморез под лопатку.
Динамики шлема, который лежал у моего собеседника на коленях, встревоженно закудахтали.
