в опасности. Урайн, прежде не видевший в паттах особой угрозы и оттого не желавший, прошу прощения за не свои слова, «месить грязь ради болотных жаб», скорее всего выслал против Хоц-Але большой и сильный отряд. Сейчас Урайн в ярости. Даже если Элиена здесь не окажется, воины Урайна все равно придут в Хоц-Але. В числе достаточном, чтобы замостить все волчьи ямы телами и вырезать ваших женщин и детей, как овец. В Хоц-Але необходимо оставить много хороших воинов. С ними должен остаться и опытный начальник. Ты, почтенный свел Птицелов. – Леворго впервые удостоил его легким поклоном.
Свел заметно повеселел.
– Ты прав, Хранитель Диорха. Как всегда.
– Теперь ты, Герфегест Конгетлар. Можешь меня поправить, если я ошибаюсь: со слов Элиена я понял, что ты в большом доверии у грютского царя Наратты и знаком с его новым гоад-а-рагом Аганной. В Варнаге ты пребывал как толмач грютского посольства, но истинной твоей целью было «все как следует разнюхать и доложить Наратте».
Герфегест согласно кивнул.
– Ты, однако, поручения своего не выполнил, – с напускной строгостью заметил Леворго, – а это не в чести у просвещенных народов.
– Ты хочешь прогнать меня в Радагарну, – обреченно вздохнул Герфегест.
– Послушай, зачем так далеко езжаешь, красивый человек? – прищурился Леворго, подражая манере грютских бродячих прорицательниц. – А езжать-то тебе близко-близко, красавец. Твой путь короче, чем у тебя между ног, ласковый.
Сестры-близнецы с интересом посмотрели на Герфегеста.
– Ну, насчет последнего я немного преувеличил, – поправился Леворго и, чувствуя кругом полное непонимание своего изысканнейшего юмора, продолжал уже серьезно: – Мы разминулись с тобой на несколько дней. Я был у Наратты. Я говорил с ним, я убедил его. Войско грютов сейчас разбивает лагерь у подножия Аргинских гор, в нескольких лигах к востоку от Лон-Меара. И насколько позволяет мое старческое зрение, я могу разглядеть отсюда шелковые змеи пяти теагатов.
То, что Леворго способен прозревать сквозь десятки, если не сотни, лиг, было для Элиена ерундой по сравнению с сообщением о появлении грютов у Аргинских гор.
– Прости, Хранитель Диорха. Я не ослышался? Наратта решился нарушить договор, заключенный между его отцом и Эллатом? Войско грютов вновь переправилось через Орис?
– Какой же грют не мечтал об этом в последние тридцать лет? – ухмыльнулся Леворго. – Но ты можешь не беспокоиться: грютам не нужен Север. Они пришли воевать с Урайном и у них, похоже, есть чем его порадовать. Не без моей помощи, конечно. – Леворго любил точность. – Подробности моего замысла таковы: мы, то есть я, Элиен и прекрасные сестры во главе того отряда паттов, которых почтенный свел найдет возможным снять с обороны Хоц-Але, войдем в Лон-Меар и, расположившись к югу от Чаши, будем ждать появления Урайна. Ты, Герфегест – ибо никому больше нельзя доверить поручение такой важности, – возьмешь моего коня и немедленно направишься к Аганне. В подробности не вдавайся. Скажи, что все идет по моему плану. Пусть спешно приготовится к повторной переправе через Орис и ожидает, пока расколется Чаша. Тогда грюты должны ворваться в Лон-Меар и показать, на что они способны. После разрушения Чаши кутах будут уязвимы для обычного оружия, ну а герверитов и сейчас не назовешь заговоренными. Если грюты поспеют вовремя, мы победим. Если нет – Урайн перережет нас и безо всякой колдовской силы, потому что на его стороне будет грандиозное численное превосходство. Ясно?
– Почти, – сказал Герфегест. – А если Чаша не расколется?
– Тогда пойдите вниз по Орису, отбейте у вольных торговцев десять кораблей, груженных гортело, и пейте вволю. Когда появятся кутах, вам не будет больно.
– Добрый совет, – без тени иронии согласился Герфегест. – И еще: как мы узнаем, что Чаша раскололась?
– Полагаю, если Чаша расколется, на тысячу лиг в округе об этом не узнают только покойники.
Глава 18
Испытание Хоц-Але
– Гервериты приближаются! – услышал свел голос гонца.
«Владыка Диорха не ошибся. Началось». – Свел вздохнул и отдал приказ построиться. Воины повиновались, приготовившись сражаться до последнего.
– Три сотни пусть выйдут Белой тропой к Колодцу Песнопевца с юга! С вами – Сайв Сарыч!
Громовые раскаты заглушили воинственный крик паттов. Это был крик радости. Гроза – доброе знамение, посчитали воины. «Герверитам не жить!» – прокатилось по рядам. В мрачном фиолетовом небе кустились ветви молний.
– Две сотни – к Колодцу Песнопевца через Перцовую засеку! С вами – Фор Короткая Кольчуга!
«Знамение! Знамение!» – ревели патты так, будто собирались перекричать гром.
«В жилах моего народа течет кровь самых отъявленных головорезов Цинора! Неужто трусливым герверитам суждено увидеть наши головы склоненными – эти непокорные дубовые шары, которые не склонялись ни перед кем?» – подумал свел. Выражение «дубовая голова» означало у паттов не высшую степень тупости, а особую, героическую удаль.
– Я сам возглавлю передовой отряд! И помните: если мы победим, будет кому предать земле и оплакать павших. Если же потерпим поражение, не останется никого – ни плакальщиков, ни мертвецов.
Эти слова были последним, что сказал своему народу свел Птицелов.
Его план был прост: встретить герверитов подле одного из самых коварных сужений засеки. Там, в окружении множества ловушек и волчьих ям, укрытых гнезд с лучниками и подземных лазов хитроумными смегами было устроено с виду безопасное и удобное для походной колонны место.
Иогала надвигался с запада. Свел Птицелов знал это благодаря превосходно налаженной у паттов службе передовых наблюдателей.
Непроходимые топи остаются непроходимыми для любой армии, сколь бы сильной и дисциплинированной она ни была. Болота можно преодолеть в одиночку или вдесятером, но армии не пройти через них, кроме как растянувшись тоненькой колонной на многие лиги и тем самым предоставив паттам постепенно расстрелять с твердого берега всю колонну с флангов. Таковы законы природы и даже Урайну не по силам переписывать их по своему усмотрению.
А вот строго к западу от Хоц-Але болота были сравнительно сухими. Даже без помощи проводников их смогли преодолеть Элиен и Герфегест. И хотя там тоже хватало гибельных трясин и опасных топей, все же при грамотно налаженной разведке через них можно было за несколько дней довести армию до сухой земли.
При этом последние лиги болота войско могло преодолеть колоннами с фронтом в тридцать – сорок человек, построившись «черепахой». Такой орешек был не по зубам ограниченным силам паттских лучников.
Птицелов также не мог исключить, что герверитам хватит безумия разделить свои силы и подойти к Хоц-Але сразу с двух сторон: с запада и с севера. И северные, и южные подходы к крепости куда опаснее западных, но избыток сил позволял герверитам наступать с нескольких направлений. А вот патты не могли выделить достаточных сил, которые прикрыли бы поселение со всех сторон света, как не могли позволить себе и бессмысленных потерь в открытом сражении.
Патты никогда не отличались многочисленностью. Один патт должен будет отправить в Святую Землю Грем не менее десяти герверитов. Только тогда можно будет говорить о том, что сражение по крайней мере не проиграно.
Сверкнула молния. Еще одна и еще. Отряд паттов продвигался вперед, то и дело закладывая крутые повороты, чтобы обойти очередное гиблое место. Попасть в обустроенные собственноручно ловушки не хотелось никому. «Нужно оставить в ямах побольше места для сыновей Герва, а то все не поместятся», – шутили бойцы.
Наконец отряд вышел к тропе, которая в шутку называлась Столбовой Дорогой Свела Песнопевца. Эта нарочито протоптанная тропа, обозначенная камнями с голубыми отметинами, была ложной.
Она начиналась у западной границы острова паттов – как раз там, где болота были наиболее проходимыми для неприятельской армии. Однако в Хоц-Але Столбовая Дорога отнюдь не приводила. Она
