Планета-ловушка, которую мы с капитаном Маркиным открыли в моем первом космическом перелете, и цивилизация так называемых антаресцев, о которой не известно совершенно ничего, несмотря на захваченных «языков». Но и того достаточно. Если были эти, наверняка есть и другие, с которыми Новиков мог встречаться хоть в нашей, хоть в своей реальности. Сам факт существования гомеостата и является аргументом, не требующим иных доказательств.
– Гомеостат – это скорее аптечка скорой помощи, чем инструмент реального бессмертия. А вот «фактор Т», да еще в сочетании с гомеостатом – уж точно если не бессмертие, так очень долгая и молодая жизнь. Поэтому наших друзей такая штука может очень и очень привлекать…
И тут же она вдруг сменила тему, вскочила с постели и подошла к приоткрытой двери.
– Игорь, мне скучно. Я хочу, чтобы пошел дождь.
Странное желание, как будто мало у нас на пути было дождей, шквалов и прочих катаклизмов, но тем не менее, словно подчиняясь ее воле, дождь пошел немедленно. Или, скорее, он успел начаться раньше, но именно сейчас ветер сменил направление, и брызги стали перехлестывать через край крыши. Алла же, по свойству характера, это заметила раньше меня и использовала, чтобы продемонстрировать свою власть над стихиями.
Снаружи сильно зашумело, зашуршало по скату черепицы, и через минуту напротив нашей лоджии повисла водяная завеса.
– Не такой, – капризно сказала Алла, – я хочу, чтобы как в Подмосковье, медленный и тихий…
– Ну, ты, мать, многого хочешь. Здесь все же Южное полушарие, и широты другие…
– Мало ли что. Мелкий дождик, туман, сосновый лес, грибы… – в голосе ее прозвучала тоска.
Понять Аллу можно, досталось ей крепко, куда больше, чем мне, например. Даже для бывалого мужика чрезмерная концентрация сильных ощущений на единицу времени. В итоге все для нее закончилось тяжелым нервным срывом, из которого она только-только начала выбираться.
Но тут же она взбодрилась.
– Нам с тобой сейчас расслабляться нельзя. Сперва надо стратегию и тактику дальнейших действий разработать.
Не поздновато ли она спохватилась? После встречи с Паниным на Гавайях, когда она так опрометчиво приняла его приглашение отдохнуть недельку-другую в калифорнийском поместье, ни стратегии, ни тактики у нас не получалось, только судорожное реагирование на непрерывно возникающие форс-мажоры.
Я так ей и сказал.
– Тем не менее. Будем мы принимать участие в каких-нибудь здешних игрищах или попросим оставить нас в покое и возвратить назад, если такое возможно?
– Второе, конечно, предпочтительнее, хотя… – при мысли, что на самом деле вокруг нас совершенно иное время и иная реальность, я уже ощущал привычный азарт репортера-первооткрывателя. Стенли, чтобы разыскать Ливингстона и лично увидеть водопад Виктории, отправился в дебри кишащей людоедами и прочей вредоносной фауной Экваториальной Африки, причем сделал это во времена куда менее цивилизованные, чем даже нынешние, без радиосвязи, медикаментов, механического транспорта и надежного оружия. И ничего, и цели добился, и книги написал, и в историю навсегда попал. Я хуже его, что ли? Зато какие необыкновенные впечатления меня ждут и какие репортажи можно будет сотворить… «Хождение за три мира», роман в дневниках и письмах нашего специального корреспондента… Впрочем, такое название кто-то до меня уже использовал. Ничего, другое придумаем.
– Особенно если ты найдешь способ переправить свои творения в редакцию, – охладила мой азарт Алла.
– В крайнем случае, напечатаю то же самое здесь, но с обратным знаком. Отчет о путешествии нашего корреспондента в ХХI век.
– Ох, что ж ты за человек, Ростокин? Скоро тридцать пять лет мужику, а ветер в голове, как в пятнадцать. Не понимаю, зачем я с тобой связалась?
Она на секунду змеиным движением потерлась о мое плечо ощутимо напрягшейся грудью, прижалась бедром и снова отпрянула, не позволив себя обнять и опрокинуть на спину, что я вознамерился сделать в ответ на мимолетную ласку.
– Так вот запомни – я пока возвращаться не намерена. Если даже предложат. Полгода-год…
– А если настойчиво предложат?
– Ирине я верю. Она сказала – живите, сколько хотите. Она побольше Андрея в тонкостях процесса разбирается, считает, что проход в наш мир долго искать придется. Но в Москве мне все равно сейчас делать совершенно нечего. Здесь же, по ее словам, жизнь чрезвычайно увлекательна. Богатство, приключения, неограниченные возможности для самовыражения…
– Ну-ну, – не в целях спора, просто для самоутверждения, я выразил слабое сомнение.
– И вот еще что, – Алла приблизила губы к моему уху. – Я знаю, что тебя особенно терзает…
Я вообразил, она заявит сейчас, будто я боюсь ее измены, неважно с кем, при желании партнера она себе найдет хоть в дебрях Амазонки. Но нет, ей в голову пришло нечто другое.
– Ты мучаешься, пытаясь разобраться в парадоксах путешествия в прошлое. Так нет ведь ничего такого. Не в прошлом мы, а просто в неведомой стране. Как Гулливер на Лапуте. Ведь это параллельный мир, не так ли? С нашим имеет не слишком много общего. Из этого и исходи. Плыли, плыли и приплыли… Живи и изучай нравы аборигенов. Вот и все…
Гениальное решение! Я не успел сообщить ей своей оценки.
Резким толчком в плечо Алла вдруг повалила меня на подушку и взгромоздилась коленями мне на живот. Я едва успел напрячь брюшной пресс. Она все-таки сделала по- своему, опять завладев инициативой. Зловеще, словно классическая ведьма, сощурив глаза, блестя зубами и угрожающе рыча, Алла сжала коленями мои ребра, а сильными пальцами – плечи, приблизила лицо к моему лицу.
– Что, попался, Хома Брут? Не вырвешься, и крестное знамение тебе не поможет. Будем летать, пока петух не прокричит… – перевоплощение было настолько внезапным и убедительным, что аж холодок пробежал по спине. Впечатление особенно усиливала ее рубашка, смутно белеющая в зеркале напротив, чем-то похожая на саван.
Фу, жуть какая лезет в голову!
Глава 6
Мы проснулись от настойчивого гудка плоского телефонного аппарата вишневой пластмассы с кнопочным набором. Опять явный анахронизм, в двадцать четвертом году телефоны были большие, деревянные, с рогатыми никелированными трубками.
– Доброе утро, – раздался отчетливый и громкий голос Андрея. – Отдохнули, надеюсь? Нет желания вставать?
– А который сейчас час?
– Скоро десять. Вчера я не стал вас тревожить, а сегодня уже можно?
– Пятнадцать минут мы имеем?
