вымпел, тоже успокоился и упал ей на спину мягкими складками.
Я подходил, со скучающим любопытством разглядывая архитектурные памятники габсбургских времен, и как бы случайно скользнул взглядом по эффектной девушке в коллекционном авто.
Безразличие, недоумение, радость последовательно изобразило мое лицо.
– О! Какая неожиданная встреча! А я думал, вы по-прежнему наслаждаетесь прелестями Балатона. Давно здесь? Тоже решили город посмотреть? – и обвел глазами окрестности, словно ища ее сопровождающего.
– Я думала то же самое про вас. Кажется, вчера вы еще были в Фюреде? – холодно-вежливо ответила Алла.
– Вчера и уехал. По-английски. Не в моем вкусе общество, кроме вот разве…
Тень облегчения скользнула по точеному лицу. Вчера – значит, ни о чем не знает. Да и как мог этот репортер оказаться здесь раньше ее, если бы не уехал оттуда вечером? Разве что на дископлане, и то маловероятно… Таков скорее всего был ход ее мыслей.
– Разрешите? – Я открыл дверь со своей стороны тротуара и присел на край сиденья. – Притомился, знаете ли. От горы Геллерт сюда пешком. Чудесный город. Хотите, устрою вам экскурсию. Тут есть на что полюбоваться. Рыбацкий бастион, Парламент…
Девушка сняла большие черные очки. Глаза у нее были красные. Наверное, от ветра и дорожной пыли. А может быть, и от слез тоже.
Она мельком взглянула на свое отражение в зеркале и тут же водрузила очки обратно.
– Спасибо. Я в этом городе выросла…
– Поразительно! Кто бы мог подумать! Тогда, конечно, это вы мне можете показать такое, что ни в каком путеводителе не найти. Если, конечно, располагаете временем, снизойдете к просьбе отвыкшего от приличного общества бродяги и ваш друг будет не против. Впрочем, я ему не соперник в любом случае. Причин для ревности не подам, обещаю…
Здесь я бил наверняка. Сразу три крючка забросил, наживленных в расчете на любую психологическую реакцию.
Два из них наивная, несмотря на свой победительный вид, девушка заглотнула с лету. Глаза ее полыхнули темным пламенем.
– Пусть вас не тревожат вопросы, которые вас прямо не касаются. Это – мои проблемы. Город же я вам покажу. Прямо сегодня, если желаете. Мне нужно три часа – забежать к матери, еще кое-что сделать, и я к вашим услугам. Сейчас четверть первого. В половине четвертого ждите меня на этом самом месте.
И все было сказано таким тоном, будто не свидание она мне назначала, а отдавала боевой приказ по вверенному ей гарнизону. Это мне понравилось. Надоели мягкие и ласковые девушки с неприкрытой жаждой семейного счастья в глазах. Вдобавок решительность и явная окончательность ее выбора, пусть даже продиктованные злостью и обидой на предыдущего партнера, вселяли в меня определенную надежду…
За отпущенное мне время я снял двухкомнатный номер-полулюкс в расположенном неподалеку отеле «Арпад» и, предвосхищая события, заказал столик в не менее известном, чем его парижский тезка, ресторане «Максим», до которого от дома мадам Варашди-мамаши было всего полквартала.
Она появилась секунда в секунду, свежевымытая, заново причесанная, одетая так, что и по улицам можно гулять, не привлекая слишком пристального внимания, и в самое респектабельное заведение пойти без риска нарваться на пренебрежительный взгляд швейцара и мэтра. И без темных очков.
До темноты мы бродили по историческим местам Будайской стороны, аллеям парка на острове Маргит, разговаривали на самые разные темы, осторожно нащупывая точки соприкосновения.
Алла как должное восприняла предложение поужинать, лишь чуть приподняла бровь, когда перед нами радушно распахнулись двери ресторана, куда не так просто попасть из-за вечного, невзирая на запредельные цены, аншлага.
К моменту, когда подали барашка, томящегося с фасолью и перцем в литом чугунном мангале, мы с нею поняли, что у нас достаточно общих интересов, чтобы не прерывать знакомство после десерта и кофе.
Однако в качестве повода к тому, чтобы пригласить ее после полуночи подняться в скоростном лифте на восемнадцатый этаж «Арпада», мне пришлось вспомнить, что имеется у меня с собой подлинная, оригинальная запись концерта Марины Малаховой перед десантниками системы Бетельгейзе, которая никогда и нигде больше не воспроизводилась. О том, что первая стереоорганистка мира – моя двоюродная племянница, я пока решил умолчать. Надо же иметь в запасе стратегические резервы.
В разгар второй симфонии я, преодолев внутреннее сопротивление, рискнул обнять девушку за талию, а когда протеста не последовало, легонько поцеловал ее сначала возле уха, а потом и в губы.
Понимая, что шанс только один, и если не получится – то уже все!
Нет, сорваться не сорвалось, она ответила на поцелуй, но, как мне показалось, сделав над собой усилие. Да и не– мудрено – после вчерашнего. Но я решил, что именно такая терапия ей сейчас нужна. Как всаднику, упавшему с коня, необходимо пересилить себя и немедленно вновь сесть в седло, иначе можно не суметь сделать этого больше никогда. И постарался быть ласковым, но настойчивым.
И Алла, вот что удивительно, вела себя как девушка, впервые наконец влюбившаяся и ожидающая предстоящего с тревожным интересом.
А вдруг и вправду она при встрече ощутила то же, что и я, а вчерашний эксцесс…
Можно допустить, что Карл таким образом привел в исполнение свою угрозу, узнав, что она решила с ним порвать. Прощальное, если угодно, оскорбление. Как раз в духе его подлой натуры…
Мы обнимались как-то слишком осторожно, боясь спугнуть друг друга.
Сквозь открытую балконную дверь видна была унизанная красными и белыми огнями полукилометровая башня на горе Геллерт, влажный дунайский ветер вскидывал кремовые шторы.
Мне на самом деле казалось, что Алла оказалась в подобной ситуации впервые. Играть так, по-моему, невозможно. То есть она вдруг, не знаю отчего, увидела во мне нечто большее, чем случайного партнера.
Сегодня я не рассчитывал на большее, считал, что и уже достигнутое – большой успех. Спешить нам некуда, неделю или даже две можно провести в прогулках по городу, вечеринках в ресторанчиках и кафе, целомудренных объятиях и поцелуях, а там, как выйдет…
Когда губы наши распухли от бесконечных поцелуев, а мои дрожащие руки бродили по ее напряженному телу, она вдруг вывернулась, стала на колени посреди просторной софы.
– Хочешь – расстегни, – показала на застежку между лопатками и посмотрела на меня в упор не то ожидающим, не то предостерегающим взглядом.
– Я не спешу, мне и так хорошо с тобой…
В словах моих не было лицемерия, я на самом деле думал, что,
