Перед ступеньками, заблаговременно им не замеченными, возникли четверо крепких парней, одетых почти так же, как он. С мелкими отличиями в деталях. И у всех из-под кожаных курток, пусть и не таких древних и затертых, как у него, виднелись шелковые бело-красные шарфики.
«Ага, вот это уже оно, – подумал Валерий, слегка подобравшись. Пистолет он выхватит в любой момент – учили, но здесь наклевывается нечто поинтереснее. – Похоже, не зря я ставил последние дни язык и до рези в глазах смотрел оперативные видеоролики».
– То не нас пан выглендуе?[112] – поинтересовался тот, что остановился на правом фланге короткой шеренги.
– Не, пан выглендуе двух бардзо пенкных паненок[113]. Потерялись в этой давке, пся кошч…
Паньство[114] посмеялось вполне дружелюбно. Уваров уже понял, что его приняли за своего, незнакомого, но принадлежащего к той же команде. Опознавательный знак – очевидно, шарфик. Значит, пока не опомнились, надо брать инициативу в свои руки. Ничего особенного в голову не приходило, однако знание истории тоже оружие, если нельзя пока применить другое.
Был, помнится, своеобразный пароль во времена то ли второго, то ли третьего восстания.
– А кто ты естешь?[115] – с усмешечкой спросил Валерий у старшего из парней, как он определил расклад ролей между ними.
И, похоже, попал, поскольку тут же услышал ответ: «Поляк честный».
Попробуем дальше.
– В цо ты вежешь?[116]
– В Польске вежим![117]
– Який знак твуй?[118]
– Ожел бялый![119] – парень ответил и захохотал, не облегченно, ему-то опасаться было нечего, а скорее просто радостно. Вот, мол, еще одного коллегу нашел.
– Только ты-то сам из каких будешь? – почти тут же, прервав смех, осведомился он. – У нас пароли другие. В Варшаве, Лодзи, Люблине я все группы знаю. А это – я так, тоже старое вспомнил…
Уварову пришлось отступить на запасные позиции. На что и был расчет с самого начала. Однако язык у него, значит, настолько хорош, что вопрос только в том, из какого города он сюда прибыл.
– Не ваш я. Совсем не ваш. Три дня, как из Монреаля прилетел. Мне там ребята намекнули, что интересно будет, вот я и…
– Из Монреаля? Далеконько. И дорого. Из чистого любопытства прилетел? Ну, молодец. А курточка у тебя чья?
– Курточка дедова. На «Мессершмиттах» летал, когда Катовице и Гливицу у чехов отбивали. Крест «Виртути Милитаре» имеет. Он мне и сказал, поезжай, внучек, посмотри, что там, может, доделаешь, что я не успел…
Слова поручика явно парням понравились. Его хлопали по плечам, с почтением разглядывали историческую нашивку, угостили крепкой и довольно противной на вкус «Вудкой Житной». Перезнакомились.
Старшего звали «сотник Кшиштоф». О фамилиях речи не шло. Где его сотня, Уваров тоже спрашивать не стал.
Но знакомство получалось полезное. Глядишь, в здешние «первопоходники»[120] выбьешься. Только бы не заиграться в войнушку…
– Пойдешь с нами, – не вопросительно, а почти приказным тоном сказал командир, когда выпили, спрятали фляжки, вновь подобрались, сосредотачиваясь перед еще предстоящими делами. Уваров кивнул. За тем, мол, и ехал.
– А оружие у тебя есть?
Валерий замялся, посмотрел на новых друзей с некоторым сомнением, оглянулся по сторонам.
– Да ты не скромничай, чего уж теперь-то? Власти сейчас, кроме нашей, нет. Небось припас и «парабеллум» дедовский?
– «Парабеллума» нет. Не сохранился. Разве что вот… – он вытащил из-под куртки «беретту».
– Ого, солидно. А ну, дай посмотреть…
Отнюдь, ребята, не на того напали. Уваров живо убрал руку с пистолетом за спину.
– Ну ладно, ладно. Не бойся, у нас этого добра хватит, – Кшиштоф продемонстрировал достаточно древний, но в хорошем состоянии «Маузер-96», у остальных тоже были пистолеты, а у одного, рыжеватого парня в очках по имени Стах, даже и автомат «стен» со складным металлическим прикладом.
– Скоро вооружимся как следует, – заверил его «сотник», и они двинулись вперед, держась поближе к цоколям домов.
Странным образом, толпа будто соблюдала кем-то предписанные рамки, оставляя между собой и зданиями примерно метровой ширины проходы. Словно видела незримые барьеры или столбики с флажками, которыми обычно ограждают разрешенные демонстрации и шествия.
Когда добрались до самого центра, там все уже было вверх дном.
Проезжие части проспектов были расчищены от неорганизованных толп, и по ним мотались, без видимого порядка, грузовики и легковые машины, набитые вооруженной молодежью. Раскрасневшейся от азарта, орущей и, как правило, не совсем трезвой. Да такие вещи совсем по-трезвому и не делаются. Повсюду болтались и развевались бело-красные флаги.
В первый момент можно было подумать, что политический азарт толпы во многом наигранный, что люди
