— Она вчера передала деньги мистеру Поупу. После этого исчезла бесследно. Вы меня простите, но я подозреваю вас.
— Я не знаю, где она. Но мне это интересно. Если найдете, будьте любезны уведомить меня.
— Понятно. Помните, Хэмлок, она — одна из наших. А кому как не вам знать, что происходит с теми, кто тронет наших людей.
— Поговорим о задании.
— Мисс Браун должна остаться невредимой, Хэмлок.
— Поговорим о задании.
— Очень хорошо. — Дракон вздохнул, содрогнувшись от усилий, затраченных на вздох. — Но мне жаль, что вам изменило чувство спортивной борьбы. Как это у американцев говорится — умей выигрывать, умей и...
— У вас в детстве не было привычки выщипывать мухам крылышки, Дракон?
— Разумеется, нет. Каким еще мухам?
Джонатан решил эту тему не развивать.
— Я полагаю, что санкция связана со вторым человеком из Монреаля. С тем, который получил рану в борьбе с этим... как его?
— Агентом Стрихнин. Да. Когда мы послали вас в Монреаль, Спецрозыск об этом втором почти ничего не знал. Они до сих пор по кусочкам собирают крупицы сведений — слухи, обрывки из записных книжек, сообщения информаторов, куски телефонных разговоров, которые удалось записать, — словом, все те крупицы, из которых складывается доказательство виновности. Честно говоря, на сей раз мы вынуждены начинать действовать, располагая куда меньшей информацией, чем обычно. Но этого человека абсолютно, жизненно необходимо санкционировать. И быстро.
— Но почему? Ведь не в первый же раз ваши люди остаются с носом. Почему этот человек так важен?
Фосфоресцирующее чело Дракона сморщилось — какое-то мгновение он взвешивал все за и против, потом сказал:
— Очень хорошо, я поясню. Может быть, тогда вы поймете, почему мы с вами так резко обошлись. И, может быть, тогда вы разделите наше беспокойство по поводу этого человека. — Он замолчал, прикидывая, с чего начать. — Скажите, Хэмлок, исходя из опыта службы в армейской разведке, как бы вы охарактеризовали идеальное биологическое оружие?
— Это светская беседа?
— Исключительно деловая.
Джонатан заговорил с интонацией школьника, читающего стихи наизусть. Голос его приобрел ритм метронома:
— Болезнь должна убивать, но убивать не сразу. Инфицированным должна требоваться госпитализация, чтобы в каждом случае заболевания вместе с больным из строя выбывало еще несколько лиц обслуживающего персонала. Заболевание должно распространяться путем контакта — чтобы выйти за пределы непосредственной зоны атаки и посеять панику. При этом болезнь должна быть такой, чтобы можно было надежно защитить от нее собственные войска.
— Совершенно точно. Короче, Хэмлок, идеальной была бы некая вирулентная форма бубонной чумы. Так вот, в течение многих лет противник разрабатывает оружие на основе бубонной чумы. Они достигли больших успехов. Им удалось разработать средство доставки, изолировать штамм вируса с идеальными характеристиками и получить инъекцию, иммунизирующую собственные войска.
— В общем, как я понимаю, с ними лучше не залупаться.
Дракон поморщился — неуместное слово вызвало у него боль.
— А, трущобы? Слой лака на поверхности у вас ведь очень тонок, а под ним — трущобы? К счастью, наши тоже не ленились. Мы сделали значительный скачок в том же направлении.
— В оборонительных целях, разумеется?
— Оружие возмездия — исключительно для ответного удара.
— Естественно. Мы же в белых шляпах.
— Боюсь, что не понял вас.
— Американизм.
— Понятно. В настоящий момент обе стороны зашли в тупик. Наши люди не могут найти прививку от вируса. Та сторона не может найти подходящую среду, способную сохранить жизнеспособность вируса в экстремальных температурных и механических условиях, с которыми сопряжена доставка вируса на межконтинентальной баллистической ракете. Мы работаем над раскрытием их процесса иммунизации, а им очень бы хотелось узнать состав нашей питательной среды.
— У вас не было мысли о бартере?
— Хэмлок, прошу вас, не считайте себя обязанным развлекать больного шутками.
— И какое же отношение это миленькое дельце имеет ко мне?
— ЦИР получил задание воспрепятствовать успехам той стороны.
— И такая задача поручена ЦИРу? ЦИРу, столь блистательно провалившему вторжение на Кубу, устроившему инцидент в Газе, оскандалившемуся со спутниками-шпионами? Похоже, нашему правительству очень нравится играть в русскую рулетку с автоматом вместо револьвера.
Дракон заговорил решительно:
— Фактически, доктор Хэмлок, мы очень существенно продвинулись к тому, чтобы эффективно свести на нет всю их программу биологической войны в целом.
— И как же вы добились таких чудес?
— Позволив им перехватить нашу формулу питательной среды. — В голосе Дракона слышалось нечто, похожее на гордость.
— Но не настоящую, — предположил Джонатан.
— Но не настоящую.
— И они такие идиоты, что этого не поймут.
— Дело не в идиотизме. Переданная им среда проходит все лабораторные испытания. Когда наши люди случайно на нее набрели...
— Вот это на наших людей похоже!
— ...когда наши люди открыли эту среду, им показалось, что они нашли способ сохранения вируса в любых условиях. Мы провели исчерпывающие испытания. И если бы нам не представился случай проверить ее в боевых условиях, мы никогда бы не выявили ее дефект.
— В боевых условиях?
— Это вас не касается.
Дракон был зол на самого себя, что проговорился.
— Кстати, о белых шляпах, — заметил Джонатан. Казалось, Дракон внезапно рухнул от усталости, хотя никакого движения он не сделал. Он как бы обвалился изнутри, опал в груди, осунулся лицом и несколько раз мелко вздохнул.
— Так вот, Хэмлок, — продолжил он, придя в себя. — Теперь вы понимаете, насколько это важно и спешно.
— Честно говоря, не понимаю. Если мы в этой гадской гонке так здорово вырвались вперед...
Он пожал плечами.
— Недавно, — сказал Дракон, — мы понесли тяжелую утрату. Трое самых ведущих наших ученых умерло в течение месяца.
— Убийства?
— Не-ет. — Дракон определенно испытывал некоторую неловкость. — Я же говорил вам, что мы еще не разработали эффективной иммунизации и... Хэмлок, смех здесь просто неуместен!
— Простите.
Джонатан вытер слезы и постарался взять себя в руки.
— Простите, но высшая справедливость...
И он снова расхохотался.
— Что-то вы не в меру смешливы, — ледяным голосом произнес Дракон. — Мне можно
