озабоченны порядком в зале.
– Погоди, погоди, – удивилась блондинка. – Ты хочешь ее выкрасть? Я не ослышалась?
– Мне тоже показалось, что он это произнес, – согласился книгочей.
На лице Нэльса не дрогнуло ни одного мускула. Он был серьезно настроен.
– А, как иначе мы сможем помочь первому хранителю? Если совет вынесет решение не в нашу пользу…
– Тогда быть может дождаться совета? – Перебила фонарщика Ольга. – Вдруг повезет.
Нэльс глубоко вздохнул.
– А если нет. Нужны обходные пути.
Книгочей засмеялся. – Нет, Нэльс. Как мы, блондинка, книгочей и фонарщик, сможем выкрасть, охраняемого Святой Инквизицией, Первого Хранителя, да ещё прямиком с Великого Совета? Это не просто безумство. Это абсурд! Ты головой не ударялся?
– Сколько у нас дней до совета? – Вместо того чтобы ответить, спросил фонарщик.
– Кажется один, – вспомнил Марк.
– Приходите завтра, я постараюсь все обдумать.
– Ну, надо хотя бы кого поопытней привлечь, – предложила Ольга. – Катиного деда и тех двоих. Они явно больше нас смогут.
Нэльс преисполненный благодарностью посмотрел на парочку растерянных друзей. – Лично я, никому кроме вас не доверяю.
– И зря, – отозвался вошедший в палату Улимор Харвенкус. – Доверяй, но проверяй.
Длинноносый плут улыбнулся и помаячил перед фонарщиком, баночкой с подозрительным содержимым.
– Это что?
– Это стальные осьминоги.
– Для чего?
Улимор присел рядом с фонарщиком.
– Это для твоих сломанных ребер. С помощью этих осьминогов, во время войны Кроноса со своими родственниками, здесь восстанавливали воинов. Пару дней и все переломанные кости срастались. Позволишь?
Нэльс переглянулся с книгочеем. Тот лишь пожал плечами.
– Пару дней говорите? – переспросил фонарщик.
– Всего пару, – подтвердил длинноносый лекарь.
– Пожалуй, и это слишком долго. Но… Мне что нужно их съесть?
Господин Харвенкус осторожно повернул крышку склизкой баночки и предупредил. – Да. Правда будет немного больно, живой организм все–таки проглотишь.
Нэльс кивнул.
Улимор открыл баночку и достал липкого серенького маленького осьминога.
– Только не жуй.
Фонарщик смело проглотил предложенное ему существо и в ожидании результата огляделся по сторонам.
– Проглотил? – С хитрой улыбкой поинтересовался Харвенкус. Как только длинноносый лекарь получил положительный ответ в виде уверенного кивка головой, то в буквальном смысле сразу набросился на Нэльса. Схватив бедолагу за запястья, Улимор с силой прижал фонарщика к кровати.
– Что все это значит? – Удивился Нэльс.
– Потерпи, – предупредил Улимор Харвенкус. – Сейчас будет очень больно.
Фонарщик и книгочей переглянулись.
Через несколько секунд, острая боль сковала грудь Нэльса. Настолько сильная, что юноше показалось, будто его ребра выламывают изнутри. На самом же деле, сантиметр за сантиметром в его кости проникали холодные щупальца осьминога. Остывая, они превращались в метал, раздирая грудь Нэльса на мелкие кусочки. Фонарщик изогнулся и терпел инородное напряжение столько, сколько выдерживала его воля. Но уже через несколько секунд, палату озарил душераздирающий крик.
– Эй, вы что делаете? – Прокричала Ольга.
– Потерпи, потерпи, – заботливо прошептал Улимор, продолжая силой удерживать Нэльса в нужном ему положении. –Ещё немного.
В груди фонарщика что–то хрустнуло. На густых ресницах появились соленные капли. Истошный крик, постепенно превращался тихое рычание, затем в слабый писк.
– Что вы с ним сделали? – Отпихнув длинноносого лекаря, возмутился книгочей.
– Теперь у вашего друга стальной корсет, – объяснил Харвенкус и постучал кулаком по груди Нэльса. – Теперь он почти что дровосек. Минута боли и никакие секиры ему теперь не страшны.
Фонарщик громко вздохнул, словно вынырнул из бурной реки.
– Ого! А можно и мне такую осьминожку? – Протараторил Марк и потянулся к склизкой баночке. – Я потерплю.
Улимор Харвенкус закрыл крышку и поспешил спрятать содержимое в кармане пиджака.
– Когда сломаешь себе что–нибудь, тогда и получишь угощение. А пока руки прочь. Стальных осьминогов не так много осталось. Их больше не добывают. Поэтому они могут действительно кому–нибудь понадобиться.
В разговор вмешалась Ольга.
– Поэтому вы припрятали их в свой карман?
– В аптечке моей гостинице, как раз этих осьминогов и не хватает, – последовал ответ. – Ничего не случиться, если позаимствую парочку.
За дверью послышались шаги.
– Что там происходит? – Прогнусавила женщина спешно поднимавшаяся по лестнице.
– Это она, – Марк и Ольга узнали обладательницу неприятного голоса.
– Толстуха, что нас не пускала, – прошептал книгочей.
– Всё, все тогда уходим, – длинноносый лекарь, схватил Марка и Ольгу за руки и потащил к двери.
– Но Нэльс? – возмутилась Ольга.
– Ничего с ним не случится. Придем утром. Идемте, – заторопил Улимор Харвенкус и вытолкнул молодежь за дверь.
Нэльс нашел в себе силы и произнес:
– Я жду вас завтра…
***
Наступил день Великого Совета. Давно представители каждого созданного четырьмя братьями рода не собирались вместе. Два дня слишком маленький срок, чтобы смогли появиться все оговоренные в списках, но большая часть перечисленных все же прибыла к назначенному времени.
Черно–белая стража в меньшем составе, чем была изначально, сопроводила Катерину до комнаты Ожидания. Которая напоминала посеребренную клетку, переплетенную массивными стальными прутьями. Девушка осталась внутри, а стража окружила комнату снаружи. Здесь стояла мягкая тахта с полудюжиной белых подушек, маленький квадратный столик и пара удобных кресел напротив. На столе мерцал небольшой круглый аквариум с парочкой золотых рыб в чистой воде.
– Чего–нибудь желаете? – Осведомился кто–то из белой стражи.
– Провалиться, – огрызнулась Катя. – Спасибо, отвалите!
Сегодня решается ее судьба, а за последние день, к ней никто не соизволил явиться. Хотя, Катя понимала, что друзей, скорее всего к ней просто не пустили. Радовало лишь то, что когда она проснулась, на краю кровати лежали ее вещи: постиранные и отглаженные. Катерина все же сомневалась, что обнаружит их после пробуждения. Старикашка, что снимал с нее мерки, был немного подозрительным, и девушка легко могла предположить, что тот подменит наряды. Но, слава Богу, обошлось. Хотя настроение у Первого Хранителя было паршивое…
