— Лицо, фигура и личность, необходимые для этой роли. Он абориген этой планеты, мутант шестого типа, то есть «хамелеон», с пышной, седой, внушающей уважение шевелюрой и с хорошо поставленным командирским голосом. В любой момент он может принять облик вождя племени, предводителя народа. Говорит словно оракул… но только после того, как выучит наизусть слова. Думать сам он не способен.
— Все это звучит просто и восхитительно, — заметил Рейвен.
— Подожди, не торопись. Я еще не закончил, Волленкот — идеальная кандидатура на роль динамичного лидера патриотического движения. Именно поэтому выбор пал на него.
— Чей выбор?
— Есть один крепкий орешек, некто Торстерн, настоящий шеф, своего рода «серый кардинал» за спиной у Волленкота. Подлинная власть его настолько велика, что даже если Волленкота повесят, организация будет работать, как и раньше.
— Кукловод, не так ли? А у этого типа есть какие-либо особенности?
— И да и нет. Самое интересное, что он не является мутантом. Он не обладает ни одним паранормальным талантом. — Чарлз сделал паузу, подумал немного и затем продолжил: — Но он очень жесткий, амбициозный, прекрасный психолог, обладает мозгом, которого хватило бы на тысячу обезьян.
— Обычный смертный с высоким уровнем интеллекта.
— Вот именно. И это наиболее значимое качество, так как не всегда опасные способности принадлежат людям с соответствующими мозгами. Обладая высшим интеллектом, даже простой смертный может подчинить себе дурака-телепата. Благодаря огромной скорости мышления он может свести на нет способность телепата прочесть его мысли и предпринять соответствующие действия.
— Понятно. Я уже сталкивался с одним или двумя подобными случаями. Это создает иллюзию у мутанта, что можно недооценивать своего оппонента только потому, что он обычный человек. Кроме того, сами по себе особые способности мало что значат. Необходимо уметь их применять. Именно в этом денебы мастера. Они в совершенстве овладели искусством на все сто процентов использовать данные им способности. — Почувствовав беспокойство, Рейвен направился к двери. — Но мы должны исходить из того, что находимся здесь. Наша первоочередная цель — Торстерн.
— Я иду с тобой, — Чарлз с трудом поднялся со своего надувного сиденья и добродушно сказал Мэвие: — Защищай крепость, дорогая. Если кто-нибудь будет спрашивать обо мне, скажи, что я пошел на рыбалку. Но не говори, что я собираюсь ловить!
— Постарайся вернуться. И, желательно, целым и невредимым, — ответила она.
— В этой странной фазе существования жизни во время смерти никто ничего не может гарантировать. — Чарлз деланно рассмеялся. — Но даже в такой ситуации я попытаюсь.
Успокоив таким образом свою подругу, Чарлз вышел вслед за Рейвеном.
Она, как и Лайна, сидела и прислушивалась… постоянно прислушивалась к самой незначительной мысли, к малейшему намеку на опасность. Ее единственным утешением была мысль о том, что ее одиночество разделяют другие молчаливые часовые с большими и сияющими глазами, разбросанные по Вселенной.
Глава 9
Вечером на город всегда накатывалась волна липкого тумана, который к полуночи влажным и темным одеялом окутывал проспекты и улицы города. По мере того как солнце садилось за горизонт, туман становился все плотнее.
В дождевых лесах было по-другому, так как туман клубился в основном в долинах и на равнине.
Чарлз и Рейвен прошли мимо магазина, в витрине которого на спектроэкране показывали сцену из балета «Сильфиды»,
В нескольких милях отсюда в густых и диких лесах жили своей жизнью монстрообразные и отвратительные растительные формы, как бы отмечая границу между полуизвестным и абсолютно неизвестным.
Остановившись перед витриной и наблюдая за примадонной, Чарлз сказал:
— Обрати внимание на мягкость и изящество, с которыми она делает эти пируэты. Эта балерина представляет собой прекрасный образец почти неземного типа, который властвует над человечеством уже столетия: «балетный тип». Она восхищает меня и заставляет думать…
— О чем? — спросил Рейвен.
— Не принадлежит ли она к паранормальным существам? Возможно, речь идет о слишком хрупком таланте, чтобы иметь название или быть классифицированным.
— Объясни-ка получше, — попросил Рейвен.
— Возможно, подобные ей люди обладают подсознательной формой экстрасенсорного восприятия, которое заставляет их напрягаться в поэтической форме для того, чтобы достичь цели, названия которой они даже не знают и не могут описать. Подобное интуитивное предчувствие дает им страстное желание красоты, которую они могут выразить только таким образом. Это словно бабочка, которая обожает солнце, день и свет.
— Наверное, ты недалек от истины.
— Я уверен в этом, Дэвид. — Отвернувшись от витрины, он широкими шагами зашагал прочь. — Как формы жизни человеческие существа накопили значительные знания. Но они поднялись бы на гораздо более высокую ступень развития, если бы могли обобщить и присоединить к реальному знанию все подсознательное и интуитивное.
— Наш друг Карсон, который далеко не дурак, в этом пункте с тобой согласен, — сказал Рейвен. — Очень трудно заявлять о себе как о анормальных существах, если эта анормальность не проявляется сама по себе.
Кивнув в знак согласия, Чарлз добавил:
— Ходят слухи, что на этой неделе совершенно случайно был открыт абсолютно новый тип. Какой-то парень потерял на пилораме руку, а теперь на этом месте у него растет другая.
— Биомеханический тип, — определил Рейвен. — Может снабжать себя «запасными частями». По сравнению с некоторыми другими типами это вполне безобидная разновидность таланта.
— Согласен. Но все дело в том, что до этого случая он и понятия не имел об этой своей особенности. И если бы не этот несчастный случай, то он мог до самой смерти даже не подозревать об этой своей супернормальной способности. Поэтому я начинаю задумываться, сколько же еще людей, которые не знают о своих способностях, как этот.
— Я думаю, много. Достаточно обратить внимание на то, что мы знаем.
— Именно об этом я сейчас и думал, — спокойно ответил Чарлз. — Их столько, что это вызвало бы настоящее потрясение, если бы они об этом узнали. Но, Дэвид, ты веришь в то, что… что…
— Заканчивай, раз начал говорить, Чарлз.
— Ты уже думал о том, что, возможно, мы не знаем и половины того, что, как нам кажется, мы знаем. Что, возможно, есть и другие, которые наблюдают за нами, как мы за этими, иногда смеясь над нами, иногда жалея нас?
— Я не знаю, что тебе ответить, — Рейвен вымученно улыбнулся. — Но если даже и существуют подобные существа, в одном мы можем быть уверены: они не вмешиваются в наше существование.
— Не вмешиваются? Мы можем быть уверены в этом?
— По крайней мере мы не замечаем их вмешательства.
— Мы чувствуем движение денеб, — ответил Чарлз. — Они много суетятся и предпринимают бесчисленные попытки войти в контакт с нами, но пока безрезультатно. Таким же образом и другие могли бы вести борьбу с нами, не зная, с кем имеют дело, а мы в свою очередь не знаем, что с нами борются.
— Или еще похлеще. Они могли усвоить наши собственные методы, чтобы еще больше запутать, — скептически заметил Рейвен, хотя и выразил желание обсудить проблему. — Они могли появиться перед нами, как мы появились перед этими человеческими существами, то есть абсолютно нормальными и без чего бы то ни было, что бы их отличало. Как любой обычный человек. Представь, я тебе говорю, что я один из этих в телесной оболочке… Ты бы отважился назвать меня лгуном?
— Еще как отважусь! — не колеблясь заявил Чарлз. — Ты — бессовестный врунишка.
— Извини за фантазии. — Рейвен дружески похлопал Чарлза по плечу. — Вот видишь, ты знаешь, кто я есть. Ты должен обладать какой-либо формой интуитивного знания. В конце концов, ты существо
