проклятие этого мира… страх! — Внимательно посмотрев сверкающими глазами на своего собеседника, Дэвид спросил: — А знаете, что делает этих людей настолько пугливыми?
— Смерть, — мрачно предположил Карсон.
— Нет, другие люди, — не согласился с ним Рейвен. — Помните об этом… особенно когда Керати сообщит только часть и промолчит об остальном.
Карсон не спросил, что Дэвид хотел этим сказать. Он уже давно понял технику защиты обычных смертных, не обладающих особыми талантами. Когда им нечего было скрывать, они приходили к нему лично. В противном случае они писали ему или звонили с надежного расстояния. Последнее происходило гораздо чаще.
После ухода Рейвена он еще некоторое время продолжал смотреть на дверь. Он был мутантом, поэтому не оставил без внимания намек, который сделал Рейвен.
Керати очень любил обсуждать с ним дела… по телефону.
Убежище Самуила Глауштрауба, примитивного гипнотика, способностей которого едва хватило бы на канарейку, находилось в маленьком и темном кабинете на высоте четырех лестничных маршей. Кто-то из его предков обладал этими способностями, которые, потерявшись в поколениях, проявились в таком зачаточном виде у Самуила. От других своих предков он унаследовал склонность к юриспруденции и бойкость языка — таланты, которые он ценил гораздо больше, чем свои сомнительные способности мутанта.
Войдя в кабинет, Рейвен поклонился:
— Добрый день, Сэм!
Тот поднял черные глаза, спрятавшиеся за очками в черепаховой оправе, и сказал:
— Я с вами знаком?
— Никоим образом!
— Да? А я подумал, что знаком. — Отложив в сторону документы, которые изучал, Глауштрауб поднялся из-за стола и внимательно осмотрел посетителя, мысленно спрашивая себя: «Где это он приобрел такие манеры? Уж не думает ли он, что я его слуга?»
— Что? В такой одежде, и мой слуга? — склонившись над столом, Рейвен указал на грязные брюки Сэма.
— Ого, телепат?! — заулыбался, показав желтые зубы, Сэм. Машинально разгладил брюки и продолжил: — Хорошо, мне все равно. К счастью, у меня очень спокойное сознание.
— Завидую вам. Немногие могут этим похвастать.
Сэм нахмурил брови, почувствовав скрытый скептицизм, и сказал:
— Чем могу быть полезным?
— У вас есть клиент по имени Артур Кайдер?
— Да, суд состоится завтра, — он с грустью покачал головой. — Я сделаю все, что в моих силах, но боюсь, что все это напрасно.
— Почему?
— Он обвиняется в том, что публично угрожал убийством. Поскольку из-за отсутствия истца жалоба не была представлена, вместо него это сделал генеральный прокурор. А это делает защиту безнадежным предприятием. Доказательства этой угрозы записаны на аудио — и видеопленки и будут представлены в суде. Опровергнуть их невозможно. Вы — один из его друзей?
— Насколько мне известно, я его лучший враг!
— Ха-ха-ха! — Глауштрауб так захохотал, что затрясся живот. — Вы пошутили, да?
— Ошибаетесь, Сэм. Я как раз тот, кого он пообещал превратить в скелет.
— Что? — Сэм от неожиданности открыл рот, затем подбежал к столу, порылся в бумагах и нервно спросил: — Ваше имя Дэвид Рейвен?
— Именно так.
Эта новость привела Сэма в полное замешательство. Он снял очки, стукнул ими озабоченно по краю стола, вновь надел и начал их лихорадочно искать среди бумаг.
— Они у вас на носу, — подсказал ему Рейвен.
— Ой, действительно… Какой же я болван! — Он сел, вскочил, вновь сел. — Хорошо, хорошо, мистер Рейвен! Свидетель обвинения!
— А кто вам сказал, что я буду свидетельствовать против него?
— Ну, полагаю, что… Видя, что вы вовремя вернулись, чтобы помочь обвинению… я…
— А если исходить из того, что я не появился?.. Что бы сделало обвинение в этом случае?
— Все равно дало бы ход делу. Видеозаписи достаточно, чтобы подкрепить обвинение.
— Да, но это в том случае, если я свидетельствую против Кайдера. Ну а если предположить, что он всего лишь шутил и я это знал?
— Мистер Рейвен! Не хотите ли вы сказать, что… — руки Глауштрауба от возбуждения начали дрожать. — Это действительно так, как вы сказали?
— Черт побери! Он прекрасно сознавал, что говорил. Кайдер с превеликим удовольствием наблюдал бы, как я медленно умираю, нежась в шелках и поедая виноград…
— В таком случае… почему?.. — Адвокат окончательно запутался.
— Предпочитаю умертвить человека сразу, чем обречь его на медленное гниение в тюрьме в течение многих лет. В конце концов, считаю, что Кайдер не должен страдать только из-за того, что ему не удалось осуществить свои намерения, не так ли? Что вы думаете по этому поводу?
— Кто, я? Абсолютно с вами согласен! Абсолютно! — воскликнул Сэм и недоверчиво добавил: — Вы хотите предстать в качестве свидетеля защиты?
— Нет, лучше какой-нибудь способ полегче.
— Вы можете дать клятву, — предложил адвокат, охваченный любопытной смесью сомнений, подозрений и надежды.
— Годится, Сэм. Где это можно сделать?
Глауштрауб схватил шляпу, водрузил ее на голову, вновь стал искать на столе очки, удостоверился, что они на носу, и потащил за собой посетителя в кабинет двумя этажами ниже.
В кабинете находились четверо довольно толстых людей. С их помощью он составил документ, который Рейвен внимательно прочел и подписал.
— Держи, старина Сэм!
— Это очень благородно с вашей стороны, мистер Рейвен! — Его рука прямо ласкала документ, глаза блестели, а в голове уже складывалась картина суда и тот театральный удар, который он нанесет, когда придет черед защиты. И наступившее затем молчание.
Эта была редкая для него возможность блеснуть. Глауштрауб был просто счастлив.
— Чрезвычайно благородно, должен вам сказать. Мой клиент должным образом оценит ваш жест.
— Именно этого я и хочу, — загадочно ответил Рейвен.
— Можете быть уверены… — Голос Сэма даже прервался от волнения, когда вдруг он осознал, что этот театральный удар может иметь очень хорошую цену. — Простите?
Рейвен объяснил:
— Я хочу, чтобы ваш клиент оценил мой жест. Хочу, чтобы он думал обо мне как о Дедушке Морозе, понятно? Когда банда идиотов начнет бороться друг с другом, нет ничего лучшего, чем благодарность, которая породит разлад в их рядах.
— А-а, да? — Сэм почувствовал, что сегодня утром он ничего не понимает. Он даже подергал себя за уши и ощупал свою голову.
— В этот раз они у вас в руках, — сказал Рейвен и исчез.
Глава 16
Рейвен уже на подходе к дому почувствовал, насколько веет от него миром и покоем. Лайна была дома. Он это знал так же точно, как и она, что он пришел. «Ваша женщина», как осуждающе сказал Торстерн. Между тем их сообщество, хотя и довольно условное, было глубоко нравственным. В других местах и среди других народов уровень падения нравственности был значительно выше.
Остановившись возле ворот, он осмотрел свежую яму рядом с участком.
Подойдя к главному входу, он при помощи телекинеза открыл замок так же, как Чарлз это сделал в
