газеты только после того, как они арестуют его и не раньше. Обычно они не любят вовлекать в свои дела раньше времени, если конечно, имя преступника им уже известно и огласка в прессе им только поможет в охоте, тогда – другое дело.
Поезд вез его к станции пересадки. Выйдя из поезда, он направился прямо в буфет. Водителей там не было. Он даже не понял, что ему от этого почувствовалось, облегчение или расстройство. Единственным посетителем буфета был здоровенный мужчина с невыразительным лицом, который сидел на стуле у стойки и рассматривал со скуки свое отражение в зеркале, которое висело в углу буфета.
Брансом заказал черный кофе, сел за стойку и когда кофе подали, и он начал его отхлебывать, его глаза встретились в зеркале с глазами посетителя. Ему показалось, что незнакомец не просто взглянул на него, а рассматривал его с подозрительным интересом. Брансом отвел глаза, подождал минуту, потом взглянул в зеркало снова. Детина все еще изучал свое отражение в зеркале, и взгляд его был полон надменности как будто в его привычке было вот так уставиться на людей и этим открыто вызвать их на какие-то действия.
В буфет зашел железнодорожник, купил пару сэндвичей и, взяв их с собой, вышел. Детина продолжал сидеть, вопросительно уставившись в зеркало. Брансом старался изо всех сил безразлично пить кофе и не смотреть в зеркало, но какая-то гипнотическая сила так и тянула его взгляд к зеркалу. И каждый раз его взгляд встречался с другим взглядом.
Мне надо избегать этого буфета, решил он. Слишком часто и слишком давно я захожу сюда. Надо постоянно менять привычки, иначе преследователи будут точно знать, где меня можно найти в любой момент. Все что им потребуется – это пройти по созданному мной же маршруту и взять меня в одном из его концов. Надо изменить привычки, и тогда преследователи не будут знать где меня искать.
'Они'; кто 'Они'?
Служители закона всех рангов, конечно. И этот здоровенный детина, вполне возможно. Вполне возможно, что это переодетый полицейский, которому не хватает улик, чтобы арестовать его и он следит за ним в надежде, что он, Брансом, совершит какую-нибудь ошибку и выдаст себя с головой.
Ну нет, он сам себя выдавать не будет, по крайней мере, пока он в здравом разуме. Полиция нашла груду человеческих костей и пусть сама решает их загадку. Он им в этом не помощник. Свое дело пусть они делают сами, потому что жизнь прекрасна, даже если у тебя в голове сидит дьявол и грызет тебя. А смерть все равно полна ужаса.
Не допив кофе, он слез со стула и направился к выходу. Детина повернулся тоже встал со стула, все его внимание было устремлено на Брансома. Он как бы чуть-чуть ослабил веревочку, чтобы дать преследуемой жертве отбежать подальше, когда жертва просто отдается ему в руки.
Если идея заключалась в том, что Брансом сейчас бросится бежать как заяц, то она не сработала. И хотя в деле уклонения от закона Брансом был новичок, он все же был не дурак. Он был человеком с высоким интеллектом и пытался действовать разумно в незнакомой ему обстановке, хотя любой уголовник знает наизусть, как действовать в таких случаях. Но у него было большое желание научиться этому, и медленно он осваивал эти законы. Та встреча с полицейским на улице научила его не действовать слишком быстро и открыто. Поспешность – это поражение.
Правильность выбранной тактики, это действовать совершенно нормально и притворяться, что человек рядом с тобой всего лишь неотличимая частичка всего человечества: в то время как ты прекрасно знаешь, что эта частичка слишком отличается от других. Это тяжело, чертовски тяжело, особенно для человека, у которого нет актерской подготовки, и у которого в мозгу звенит одна и та же мысль, как звонок тревожной сигнализации, но это надо сделать.
Таким образом при выходе он постарался на взгляд детины ответить таким же взглядом. Он вышел на станцию и сел в самый последний вагон. Это давало ему преимущество. Он мог наблюдать за всей платформой и видеть все, что происходит, в то время как окружающий думают, что он читает газету.
Напряженно, через край газеты, он вглядывался в происходящее на перроне, он увидел, как детина из буфета прошел на перрон и сел в третий вагон, как раз в тот, где сейчас сидели Коннели и Фамилоу.
Почему детина сел в тот вагон? Было ли это просто совпадением, или же они уже знают его привычки? Очевидно, если это последнее, то детина должен будет что-то предпринять, когда обнаружит, что Брансома нет в вагоне. Но что он тогда сделает? Он наверняка попадет в затруднительное положение, когда обнаружит, что Брансома нет в вагоне и у него уже нет времени, чтобы обследовать поезд до отправления. Перед станет выбор или же остаться в поезде и осмотреть его во время пути или же остаться на станции и обыскать все вокруг там.
Поезд загудел, дернулся и стал набирать скорость, постукивая все быстрее и быстрее на стыках. Брансом не заметил, что детина вышел из поезда. Очевидно, он остался в нем. Если он остался и не выйдет на станции, где обычно выходит Брансом, то все в порядке. Все это просто докажет, что его перепуганный мозг куста боится.
Но если этот тип пойдет вдоль поезда, если попытается следить за Брансомом, если сойдет на той же станции, что и Брансом...
Возможно, он именно сейчас сидит и пытается втянуть в разговор Коннели и Фамилоу, стараясь свести разговор на интересующую его тему и получить кусочки информации, которые не имеют огромного значения для говорящих, но имеют огромное значение для слушающего, и все это делается с привычной профессиональной сноровкой. Может быть, именно в этот момент детина узнает, что сегодня первый раз за многие месяцы Брансом отказался от своих обычных попутчиков, что вчера он вел себя очень странно, был чем-то озабочен или просто болен и так далее.
Это ставит перед преследуемым еще один выбор. Изменить ли свои обычные действия, когда они уже известны противнику или продолжить все это как ни в чем не бывало. Изменить привычки так резко – значит точно привлечь внимание. Вести себя как обычно – значит, они будут знать, где тебя искать в любой момент, но прекрасно знают, что ты виновен, но не знают, где тебя искать, если ты изменишь привычки.
'Невиновен, да? А почему ты тогда бегал от нас и петлял, как заяц?'
Или же 'Нам пришлось побегать за тобой! А от нас бегают только виновные. Как ты все это объяснишь?'
И с этого момента все и начинается.
'Почему ты убил Элайн?'
'Ну, давай рассказывай нам про Элайн... Элайн!'
