— А дата?
Двадцать второе мая.
— Совсем свежее.
Вот и двойная связь, — заметил Грэхем, — Мейо — Уэбб — Рид. Передача шла от одного к другому, именно этого я и ожидал.
— Я тоже. — Воль перелистал страницы, бегло просматривая текст. — Личные рекомендации как раз то, о чем я тебе говорил. Хотя дело выглядит так, как будто Уэбб почему-то старался отговорить Рида.
— Потому что такие забавы чреваты смертельным исходом. Уэбб еще тогда это понял! Двадцать второго мая он знал, что его дни сочтены, так же точно, как я знаю, что стою здесь перед тобой собственной персоной. Он уже ничего не мог изменить, но пытался отвести Рида от края пропасти.
— Что за жуть ты несешь, — жалобно проговорил Воль, оторвавшись от бумаг. — Так ты скоро скажешь, что следующими жертвами окажемся мы с тобой.
— Я вовсе не уверен, что это так уж далеко от истины, тем более что мы понемногу выходим на след.
И снова холодная дрожь пробежала у него по спине. Он пошевелил лопатками, стараясь прогнать странное ощущение. Его охватило острое чувство психологического тупика: как будто мысли было позволено двигаться в любом направлении, кроме одногоединственного. Стоило ей податься в ту сторону — сразу же звучал сигнал тревоги, и любопытствующий ум покорно отступал.
— Ни черта. Сплошные глазные яблоки и зрительные нервы, — проворчал Грэхем, засовывая на место пачку ничего не значащих писем. — Он с ними ложился и с ними вставал.
— У меня то же самое, — отозвался Воль. — А что такое конъюнктивит?
— Болезнь глаз.
— А я подумал, что это из области железнодорожной связи. — Добравшись до последнего письма, Воль положил их обратно в ящик. — Здесь у него нет ни лаборатории, ни хирургической клиники. Он оперировал в Госпитале глазных и ушных болезней, в Бруклине. Надо бы попытать счастья там, как ты считаешь?
— Сначала позвоню в офис, пора доложить результаты. — Воспользовавшись телефоном Рида, Грэхем долго беседовал с Сангстером. Закончив, он сказал Волю: — требуют, чтобы мы летели туда быстрее звука. Нас ждут с самого утра. У Сангстера такой вид, будто он проглотил атомную бомбу.
Нас? — с нажимом спросил Воль, подняв брови.
— Нас обоих, — подтвердил Грэхем. — Случилось что-то архиважное. — Потирая подбородок, он с нескрываемым разочарованием оглядел комнату. — Улов, как в пустыне! Хоть нас и поторапливают, все же заглянем-ка по пути в госпиталь. Это последний шанс узнать что-то про Рида.
— Тогда поехали.
В госпитале секретарша сдала их с рук на руки доктору Причарду, высокому, моложавому, подтянутому мужчине. Поздоровавшись, он снял белый халат и предложил им сесть.
— Полагаю, вы хотите задать мне вопросы о бедняге Риде?
— Вы уже знаете, что он умер~ — в упор спросил его Грэхем.
Причард сдержанно кивнул:
— Нас известила полиция. Они позвонили вскоре после того, как это случилось.
— Покончил он с собой или нет — вопрос спорный, — —сказал Грэхем. — Возможно, он намеренно бросился под машину, возможно и нет. Сам я думаю, что нет. Тем не менее, свидетели показывают, что вел он себя отнюдь не нормально. Не могли бы вы объяснить, что с ним произошло?
— Я ничего не знаю.
— Может быть, в последнее время вы заметили у него какие-то странности?
— Пожалуй, нет. Я ведь был его ассистентом, а потому уверен: будь в его поведении что-то необычкое, я бы наверкяка заметил. — Доктор на секунду задумался. — До позавчерашнего дня он был как-то но-особому озабочен. Но для человека его склада и профессии в этом нет ничего из ряда вон выходящего.
— Почему до позавчерашнего дня?
— С тех пор я его не видел. Он взял краткий отпуск, чтобы закончить какую-то работу.
— А он не уточнил, какую именно?
— Нет, он никогда особо не распространялся о своих делах.
— Вы знали профессора Мейо или доктора Уэбба?
— Слышать — слышал, но знаком не был.
— Не упоминал ли Рид в разговоре с вами когонибудь из них? Может быть, он говорил о каких- нибудь общих интересах?
— Нет, — без колебаний ответил Причард.
Грэхем обреченно посмотрел на Воля: «И здесь тупик», потом снова обратился к Причарду.
— Насколько мне известно, Рид был выдающийся хирург-офтальмолог. Могла ли его профессия обусловить повышенный интерес к наркотикам?
Возможно — до какой-то степени.
— Нет ли у вас здесь специалиста по наркотикам?
Причард снова задумался.
— Пожалуй, лучше всех в них разбирается Дикон. Вам его позвать?
— Да, пожалуйста
Причард позвонил:
— Пусть Дикон зайдет на минутку, если он свободен.
Вскоре появился Дикон. Вид у него был недовольный. На руках — резиновые перчатки, на седеющей голове — офтальмологическое зеркало с лампочкой.
— Какого— черта вы в такое время… — начал он, но, заметив посторонних, оселся и буркнул: — Прошу прощения.
— Извините, доктор, что оторвали вас от работы, — миролюбиво начал Грэхем. — Постараюсь вас не задержать, а потому буду краток. Не могли бы вы сказать, что случится с человеком, если он разукрасит себя йодом, а внутрь примет мескаль и метиленовую синьку?
Угодит в психушку! — ни секунды не раздумывая, ответил Дикон.
Воль притворно ойкнул и уставился на свой живот.
— Что, буквально? — так и вскинулся Грэхем. — Это вызовет психическое расстройство?
— Да ничего подобного! Просто надо бить сущим идиотом, чтобы додуматься до такой бессмыслицы. Вот и все, что я хотел сказать.
— Я совсем не об этом, доктор. Меня интересует физический эффект, независимо от мотива.
— Ну, хорошо. — Дикон заговорил уже более дружелюбно. — Не буду скрывать, у других специалистов вы могли бы получить более точный ответ, и все же я бы так сказал от мескаля ваш человек воспарит до небес — если, конечно, примет приличную дозу, метиленовая синька очистит почки и обесцветит мочу. Что же до йода, он окажет бактерицидное воздействие и окрасит кожу. К тому же, являясь галогеном, он очень быстро распространится по всему организму.
— А вы не думаете, что все три препарата, если применить их вместе, могут подействовать как-то по-особому, причем куда сильнее? Скажем, один из них, как катализатор, вызовет реакции другого?
Тут вы меня поймали, — признался Дикон. — Многокомпонентные реакции все еще являются темой научных исследований и надолго ею останутся.
Грэхем встал, поблагодарил обоих врачей, потом сказал Волю:
— Похоже, Рид вступил в эту смертельную игру совсем недавно. Он просто не успел ни предупредить, ни высказать ничего конкретного. То, что за всем этим скрывается, способно поражать тяжело и молниеносно.
— Движущийся объект поразить всегда тяжелее, — с мрачным юмором отозвался Воль — Теперь к Сангстер?~ — спросил он. У Сангстера они застали высокого щеголевато одетого мужчину средних лет. В нем угадывался военный. Когда они вошли, Сангстер выразительно посмотрел на часы и представил им незнакомца полковник Лиминггон, потом без обиняков объявил:
