– Может быть, и не придется. Может быть, они нас не преследуют, – ответил Харкорт, хотя, если верить мурашкам, которые так и ползали у него по спине, надеяться на это не приходилось.
– Но ведь старика… Старика-то они убили и бросили к нашим ногам!
– Возможно, это просто предупреждение. Чтобы подтвердить все, что говорил старый великан.
– Было бы только к чему встать спиной, – сказал аббат, – и тогда пусть нападают хоть всем скопом.
– Помолчи, – сказал ему Шишковатый. – Береги дыхание, нам еще идти и идти. Иоланда отправилась вперед на разведку, может быть, найдет что-нибудь подходящее.
Сначала они шли молодым лесом, который понемногу становился все гуще. Кроны огромных, величественных деревьев сомкнулись над их головами в сплошной полог, сквозь который не видно было неба, не видно было ничего. Под пологом стояла тревожная тишина: ни одна птица не пела, ни один зверек не пробегал с шорохом под ногами. На плече у аббата, угрюмо нахохлившись, как будто подавленный этой тишиной, сидел попугай.
Харкорт думал о том, как им не повезло, что Нечисть так скоро о них узнала. Он надеялся, что, держась намного южнее римской дороги, они смогут дойти незамеченными до самого храма, а может быть, и дальше. Но теперь он понял, что надеяться на это было глупо. Он даже не мог припомнить, с чего бы у него вдруг могла появиться такая надежда. Теперь нужно было как-нибудь оторваться от преследователей, если только за ними действительно шли преследователи. До сих пор он не замечал никаких признаков их присутствия, хотя и был убежден, что они близко. Их было множество вокруг оврага, где жил старик, и Харкорт со своими друзьями явились туда, как в западню. Хотя, если старый великан сказал правду, Нечисть знала об их появлении задолго до того, как они дошли до оврага.
– Мы неправильно сделали, – сказал аббат, – что не задержались еще немного, чтобы похоронить старика, как положено.
– У нас нет времени на всякую ерунду, – возразил Шишковатый. – Он мертв, и для него ничего сделать уже нельзя.
– Я сделал все, что мог, – сказал аббат.
– Ты только зря потратил время, – сказал Шишковатый, – пока бормотал над ним и делал всякие каббалистические жесты…
– Ты прекрасно знаешь, что это никакие не каббалистические жесты!
– Замолчите оба, – сказал Харкорт. – Хватит препираться.
До захода солнца оставалось еще около часа, но в лесу стало темнеть, и хотя до сих пор стояло безветрие, теперь вдруг поднялся сильный ветер. Огромные деревья стонали, сгибаясь под его напором, по воздуху летели листья и всякий мусор.
– Гроза, – пробормотал аббат. – Только грозы нам сейчас не хватало.
– Может быть, обойдется несколькими порывами ветра, – сказал Шишковатый. – Дождя пока нет. А даже если и начнется, нам мокнуть под дождем не впервой.
Они упорно шли вперед и вперед, пригибаясь, чтобы устоять против ветра, от которого их отчасти защищал лес. В конце концов ветер утих, деревья перестали стонать и гнуться. Сквозь листву начали время от времени сверкать молнии, и откуда-то издалека доносились раскаты грома.
Лес неожиданно кончился, и они вышли на берег реки. Здесь их ждала Иоланда.
– Я не могла найти то, чего вы хотели, – сказала она, – но на реке есть островок. Может быть, он годится.
– Островок – все-таки лучше, чем ничего, – сказал Харкорт. – Если покажутся великаны, мы сможем заметить их издали.
– Это какой-то странный островок, – сказала Иоланда. – Он не похож ни на один остров, какие я видела. Это кипарисовый островок.
– Кипарисовый островок? – переспросил Харкорт.
– Островок, заросший кипарисами. Там еще мрачнее, чем в этом лесу.
– В наших местах кипарисы редкость, – сказал аббат. – Они попадаются лишь кое-где, куда их завезли когда-то из далеких стран.
– Ну, выбора нет, – решил Харкорт. – Как хотите, а ничего другого нам не найти. Спасибо, что ты отыскала этот островок, – сказал он Иоланде.
Река была довольно широкая, хотя и меньше той, что служила границей Брошенных Земель. Она не спеша, величественно текла через густой лес, стоявший на обоих ее берегах. В потемневшем небе на той стороне реки все еще сверкали молнии и гремел гром.
– Ее можно перейти вброд, – сказала Иоланда, – В самых глубоких местах мне всего по пояс.
Шишковатый положил руку на плечо Харкорту.
– Кажется, я знаю это место, – сказал он.
– Откуда? – спросил Харкорт. – Ты же здесь никогда не был.
– Это верно, но оно запечатлено в моей памяти. И островок, и деревья на нем, и, кажется, сама река. Мне все это вспомнилось, а почему, не знаю. Как будто я был здесь давным-давно. Какое-то очень давнее воспоминание. Может быть, даже не я это видел, а кто-то еще.
– Память предков, – сказал аббат. – Одни говорят, что память предков существует, другие – что нет.
– До этой минуты я ни о чем таком не слышал, – сказал Харкорт. – Ты уверен, что не придумал это только что?
