Глава 27
Нечисть поднималась по склону холма. Ее было здесь пока еще не очень много – всего несколько маленьких кучек, числом не больше дюжины. Но новые и новые толпы ее выходили из зарослей у стены. Двигались они медленно, словно без определенной цели, неспешной походкой, волоча ноги, временами останавливаясь и вглядываясь вперед, как будто не совсем уверенные, что на холме кто-то есть.
Аббат толкнул Харкорта в бок и показал пальцем вверх. Харкорт поднял глаза и увидел лениво колышущиеся там грязные тряпки – с десяток, а может быть, и больше. Они были довольно высоко и летели тоже медленно и лениво, словно высматривая добычу. Так оно и есть, подумал Харкорт. Высматривают добычу.
Горгульи недвижно стояли, как часовые, там, где кончались дубы. Харкорт подумал, что снизу они должны выглядеть как старые сухие пни, хотя Нечисть, охраняющая поместье, конечно же, наверняка знает, что здесь никаких пней нет. Она слишком долго разглядывала этот косогор, чтобы знать, есть здесь пни или нет.
– Не будем спешить, – сказал аббат. – Придется подождать, пока они подойдут поближе. Мы не можем рисковать промахнуться. На счету каждая стрела.
– Одними стрелами их не остановить, – сказал Харкорт. – Когда они войдут в раж, никакие стрелы не помогут. Они не посмотрят на потери и будут рваться вперед. Они долго ждали и вот наконец дождались. Там, внизу, хранится что-то очень для них важное, иначе не понадобилась бы такая охрана.
– Мы знаем, что там хранится, – сказал аббат.
– Нам кажется, что мы знаем, – поправил его Харкорт. – Мы не можем быть абсолютно уверены.
Хотя совсем недавно он мог бы поклясться, что уверен. Дядя Рауль не дурак, он должен был знать, о чем идет речь. Однако сейчас у Харкорта начали появляться сомнения. Ни в чем нельзя быть уверенным до конца, подумал он.
– Уж не утратил ли ты веру? – спросил аббат.
Харкорт молча покачал головой. Он, конечно, не прав, только все равно ни в чем нельзя быть уверенным до конца.
– До сих пор мы хранили веру, – сказал аббат. – Мы хранили ее на протяжении всех этих бесконечных лиг, невзирая на опасности. Мы не можем утратить ее сейчас.
– Я-то ее не утратил, – сказал Харкорт. – Я чувствую, что это она меня покидает.
Попугай доел последние крошки хлеба и поудобнее устроился на плече аббата, вцепившись когтями в его сутану.
Харкорт окинул взглядом их не слишком внушительный боевой порядок. Аббат и он стояли на правом фланге – впрочем, их было слишком мало, чтобы говорить о каких-то флангах. Левее его стояла Иоланда, хладнокровно и невозмутимо держа наготове лук. Интересно, подумал он, может что-нибудь нарушить ее спокойствие? Еще левее был римлянин – без лука, но с обнаженным мечом. Он стоял прямо, выпятив грудь, как будто по обе стороны от него простирался тесный строй боевых товарищей с мечами в руках.
А дальше припала к земле Нэн с огромным луком, который где-то подобрала, – он казался слишком тяжелым для ее слабых рук. Рядом с ней стоял, широко расставив кривые ноги, Шишковатый с луком наготове, а за плечами у него висела на ремне секира. Левее всех опирался на свой посох Андре- коробейник.
Харкорт поискал глазами тролля, но его не было видно.
Внизу, на склоне холма, Нечисти заметно прибавилось. Понемногу она выстраивалась в цепь – опоздавшие подравнивались, а ушедшие вперед поджидали, пока их не догонят остальные. Местами цепь прерывалась, но все же это была цепь, и надвигалась она все быстрее. В тех местах, где Нечисти было больше всего, она теснила друг друга, чтобы занять место в первом ряду. Теперь в ее движениях была видна железная целеустремленность: Нечисть шла в решительный бой. И ни у кого из ее числа не было оружия, только когти и клыки. Харкорт припомнил, что точно так же они наступали на замок семь лет назад. Нечисть не признает оружия. Ей хватает когтей и клыков. «Может быть, она выше этого? – подумал Харкорт. – Может быть, это бешеная гордыня заставляет ее полагаться на один свой яростный напор? Абсолютная уверенность в своих силах? Или первобытная слепота? Может быть, для них было бы позором взять в руки оружие?»
Позади цепи кишмя кишела всякая мелочь – эльфы, гоблины, лесные духи, русалки и все остальные, а в воздухе тучами толклись феи, отливая на солнце стрекозиными крыльями. Мародеры, подумал Харкорт, Застрельщики. Задиры, подстрекатели, подпевалы. Их бесчисленные толпы немногого стоили в бою, но выглядели устрашающе и могли бы напугать более робкого противника. Над головой кружили драконы. Они спускались все ниже, вытянув длинные шеи и поводя ими из стороны в сторону, выискивая жертву и готовые кинуться на нее с высоты. А с севера беспорядочной стаей приближались еще какие-то летучие чудища, помельче драконом, но такие же неуклюжие в полете.
– Гарпии, – сказал аббат.
«Несколько стрел, – подумал Харкорт, – а когда дойдет до рукопашной, два меча, булава, боевая секира, лук в руках у Нэн и посох коробейника. Это все, чем мы можем встретить полчища врагов, которые поднимаются по склону холма. Безумие! Но выбора нет, бежать уже поздно. Бежать с самого начала было поздно. С того момента, как мы появились здесь, мы были окружены и оказались в западне».
– Пора, – сказал аббат. С этими словами он натянул тетиву и спустил стрелу. Великан в самой середине наступавшей цепи зашатался и повалился ничком, хватаясь за стрелу, которая торчала у него в груди. Чудища падали и в других местах цепи, но таких было слишком мало. «Что такое четыре лука? – подумал Харкорт. – Какой бы верной ни была рука, какими бы меткими ни были стрелы, им не остановить Нечисть».
Внизу, впереди линии лучников, выступили вперед горгульи. Их массивные лапы, похожие на толстые бревна, разили направо и налево, раскидывая Нечисть, как бирюльки. Цепь качнулась назад, но тут же обтерла горгулий с обеих сторон, как обтекает поток торчащие посреди него камни, и сомкнулась снова, оставив их позади.
Харкорт отшвырнул лук и выхватил из ножен меч: Нечисть была уже слишком близко. Он услышал, как слева от него Шишковатый с яростным ревом кинулся в битву, размахивая секирой и кося ею врагов, словно воплощение Смерти. Рядом с Харкортом Нечисть во множестве валилась на землю под булавой аббата. Над
