бутылку из-под виски. Я не смог достаточно быстро затормозить и в результате пропорол шину.
Мы изрядно испугались, как вы можете себе представить, и моя жена вышла из себя: 'Такие люди общественно опасны. Взять и бросить просто так бутылку! Только представить себе, что она может попасть кому-нибудь в голову! Это может стоить жизни человеку!'
Услышав эти слова, я сразу вспомнил и сказал жене следующее: 'Один мой знакомый имел привычку бросать бутылки с самолета'. И я рассказал ей о Стрикленде, который часто делал это во время наших совместных полетов. И пока я это рассказывал, мне внезапно пришла в голову мысль, что, может быть, эта информация пригодится вам. Возможно, именно это вы так долго и тщетно пытались узнать у меня.
Боюсь только, что мое сообщение слишком запоздало и вас больше не интересует. Во всяком случае, это для меня не составило труда и я, не откладывая, написал вам. В уверенности, что вы получите это письмо'.
'Информация все еще имеет большую важность. Прошу срочно ответить на следующие вопросы:
1. Дата, когда происходил указанный полет. Было ли это 31 мая?
2. Маршрут полета.
3. В какое время стартовала машина с аэродрома?
4. В какое время была выброшена бутылка?
5. Можете ли вы дать сведения о скорости самолета?'
Телеграмма Гаррисона Камерону:
'1. Дату удалось установить вполне надежно. Это был день памяти павших в войнах. Он напивался чаще в праздники.
2. Место назначения: озеро 'Звезда лесов' неподалеку от канадской границы.
3. Время вылета 18 часов, как всегда.
4. Точных сведений дать не могу. Вскоре после наступления сумерек.
5. Машина была старой конструкции. Скорость около 160 миль в час. Могу и ошибиться'.
Все дальнейшее было вопросом десяти минут. На карте США он провел карандашом линию полета. Расчет времени не представлял трудностей. Вскоре он нашел на карте пункт, где мог иметь место несчастный случай. Вычисленное место точно совпадало с положением города на карте.
Наконец, он узнал ГДЕ. Наконец он знал, где нужно производить дальнейшие розыски.
Старая дама сидела в кресле-качалке у окна и смотрела вдаль неподвижным взглядом. Одной рукой она отодвинула в сторону кружевную занавеску, ту самую, которую можно было увидеть на пожелтевшей фотографии, которая годами где-то хранилась.
– Она умерла, – сказала она. – Было ли это вечером? Было ли это много лет назад? Я потеряла всякое представление о времени с тех пор как осталась одна. С тех пор, как ее больше нет со мной.
– Да, был тогда один юноша, который любил ее. Она знала только его одного. Это был ее возлюбленный. Да, она хотела выйти за него замуж.
Она обернулась.
– Но потом она умерла.
Она слегка качнулась на своем кресле и снова уставилась вдаль.
– Они встречались каждый вечер около восьми внизу на площади, возле аптеки. А когда я один раз не отпустила ее, он пришел сюда. Он стоял под окном и свистел ей. Тогда она открыла окно и беседовала с ним. Так они увиделись, несмотря ни на что.
– Примерно год назад произошло нечто удивительное. Вечером я снова услышала свист внизу под окном, как раньше. Я встала и увидела его, стоящего в лунном свете, как тогда, много лет назад. Я очень хотела спать, уже засыпала, поэтому закрыла окно. Долго ли он стоял там, я не знаю.
Она снова обернулась.
– Я также не знаю, какая это была любовь. Такая большая, такая непостижимая, непонятная. Не знаю, каким образом она одолела ее. Такую простую девушку, как Дороти, такого заурядного юношу, как этот Джонни.
Камерон стоял и молчал, не зная, что сказать. 'Как могло все это так хорошо начаться и так плохо кончиться?', – думал он про себя.
Она снова уставилась вдаль, эта старая дама, в своем кресле-качалке у окна.
7. Заключение
Убогая комнатка в типичном отеле маленького городка.
Молодая девушка сидит за туалетным столиком, голова ее покрыта. Возле нее лежит разнообразная косметика. Пожилой мужчина, шатен с сильными стеклами в очках, в белом халате, обрабатывает ее лицо кремом и пудрой. Рядом на небольшой подставке висит парик.
К зеркалу перед ней прислонена выцветшая фотография, хранившаяся где-то годами. На ней снята молодая девушка, стоящая на террасе загородного дома и улыбающаяся, освещенная солнцем.
Возле туалетного столика – такая же фотография, но сильно увеличенная. На этот раз на ней только лицо девушки.
С краю фото заметки карандашом:
Пробор волос слева. Длина волос 14 см.
Глаза карие, тремя нюансами, темнее волос каштанового цвета.
Три-четыре маленьких веснушки на щеках возле глаз.
Ресницы не подкрашены.
Щеки не нарумянены.
Губы не накрашены.
Песочного цвета пальто с металлическими пуговицами.
Голубой галстук.
Голова не покрыта.
Каблуки низкие.
Мужчина работает с цветным пластилином, что-то приклеивает к щекам, снимает чуть с ее подбородка.
– Повернитесь немного налево, теперь в другую сторону... Посмотрите вниз... А теперь наверх... – Он удовлетворительно кивнул. Осталось заняться волосами.
Сняв осторожно тюрбан, он надел на нее парик. Затем еще раз сравнил свою работу с фотографией.
Модель встала. Гример взял головную косынку и повязал шею девушки. Снова сравнил ее с фото, на этот раз с маленьким оригиналом. Снял с вешалки пальто песочного цвета и надел на нее.
На фото одна пуговица не была застегнута.
– Расстегните эту пуговицу, – попросил он ее. Она никогда не застегивала ее. Об этом можно судить по фото.
Затем он подошел к двери и что-то сказал. В комнату вошла старая дряхлая дама в сопровождении мужчины.
– Готово? – спросил он.
– Да, – ответил гример. – Я сделал свою работу.
Старая дама вскрикнула, закрыв рот рукой.
– Дороти!
Она повернулась к мужчине, который сопровождал ее.
– Это моя Дороти...
Она стала всхлипывать.
– Что вы с ней сделали? Почему вы ее сюда привели?
Мужчина, стоящий возле нее, успокаивающе похлопал ее по плечу.
– Спасибо, этого достаточно. Это все, что мы могли желать. Я знаю, что это немного бессердечно, но у нас не было иного выхода. Если она даже вас смогла обмануть, то с ним это наверняка должно удастся, тем более при его...
Мужчина, который говорил это, был Камерон.
