Флоренс всегда соображала немного быстрее его.
– Ты должен был оставить ее там, где нашел, а не приносить сюда, ее никто не увидит.
– Но я не хотел, чтобы мое имя...
Вдруг ей в голову пришло иное соображение.
– Может быть, это тоже не плохо. Да, возможно, это верно. Но что хорошего даст тебе эта бумажка? Думается мне, что теперь она потеряла для тебя значение при любых обстоятельствах. Если будет необходимо, ты можешь ее показать. Но ты не должен придавать ей большого значения, так как ты не можешь доказать, что нашел бумажку в ее комнате. Ты только можешь доказать, что она не тобой написана, но найти ее ты мог где угодно. Но теперь это поздно.
Увидев его полное отчаяние, она поспешно добавила:
– Но и без этой бумажки ты в безопасности. Тебе не могут приписать убийство, так как ты его не совершал. Это привело бы к судебной ошибке, а судебные ошибки случаются очень редко.
– Но они могут придти сюда. Они будут задавать вопросы...
Она неторопливо кивнула.
– Они будут разузнавать о ее прошлом. А ты поддерживал с ней связь довольно долго.
– Флоренс, ты должна мне помочь! Неважно, что они разузнают о ее прошлом... Это не так важно. Если бы только мы смогли помешать им узнать кое-что о сегодняшней ночи... Понимаешь, этот большой бал, который ты сегодня давала... Это превосходное алиби! Весь вечер и до конца я был на людях и десятки людей видели меня, Флоренс. СЕГОДНЯ НОЧЬЮ Я НИКУДА НЕ ВЫХОДИЛ ИЗ ДОМА после ухода гостей. Я не переступал порога дома, понимаешь? Флоренс, ты не должна подводить меня под удар... Ты поддержишь меня? Моя единственная надежда на тебя!
– Я твоя жена, Хью, – ответила она. – Ты разве забыл это? Я твоя жена.
Она посмотрела на него нежным и преданным взглядом.
Он положил голову на ее плечо и с долгим вздохом выключил освещение.
Она нежно гладила его рукой по волосам. Все прощая и все понимая, она утешала его со всей преданностью, на какую способна женщина.
Эстер Холлидей умерла в ночь со среды на четверг. Ни в четверг, ни в пятницу ничего не произошло. Было только краткое сообщение в газете, холодными словами, черным по белому. Наконец, в субботу взорвалась бочка с порохом. На пороге их квартиры стоял какой-то мужчина.
– Проводите его сюда, – сказал Хью Гаррису. – Или нет, подождите минутку.
Он сидел за своим столом, сделав вид, что перебирает бумаги. Нет, это выглядит неестественно. Он пересел в удобное кожаное кресло, откинулся на спинку, положил ногу на ногу. Потом снова встал, взял с полки книгу, выдвинул ящик, достал сигару и вернулся в кресло.
– Так... Ну, можете его пригласить.
Мужчина не произвел особого впечатления. Он был высокий и худой, со впалыми щеками. Он представился, как мистер Камерон.
– Мне очень жаль, что я должен вас побеспокоить, мистер Стрикленд. Я из полиции. Вы не возражаете, если я задам вам пару вопросов?
– Присаживайтесь, – предложил ему Стрикленд. – Нет, я нисколько не возражаю.
Мужчина сел, сильно наклонившись вперед. Он робко оглянулся, смущенно посмотрел на Стрикленда, затем откашлялся.
'Великий Боже, – подумал тот, – чего же я так боялся?'
– Хотите сигарету?
Он протянул своему посетителю пачку сигарет и чиркнул зажигалкой.
– Что за вопросы хотите вы мне задать?
Мужчина вздрогнул, словно испугался, что забыл, о чем хотел спросить.
– Ах да, извините. Скажите, вы знаете... вы знали одну женщину, одну даму... по имени Эстер Холлидей?
– Да, я знал ее, – быстро ответил он.
– Хорошо знали?
– Так хорошо, как мужчина может знать женщину. Как видите, я говорю совершенно откровенно об этом.
Затем он добавил:
– Но это было когда-то. С того времени прошло уже полтора года.
Мужчина смущенно крутил свою сигарету.
– Она умерла, вы знаете это?
– Она была убита, – поправил его Стрикленд. – Я прочитал об этом в газете.
– Вы случайно не виделись с ней в последнее время, мистер Стрикленд?
– Нет.
– Когда вы видели ее в последний раз?
– Года полтора назад, как я уже говорил.
– Ох! – и прибавил к этому: – Ну...
Это прозвучало так, словно он выдохся, как перестоявшее пиво.
– В таком случае...
Очевидно он не знал, что еще сказать, и встал.
Стрикленд тоже поднялся и с рассеянным видом положил книгу на стол.
Мужчина нервно перебирал пальцами, как человек, который не знает, как закончить разговор. Затем он обратил внимание на книгу.
– Новая?
– Напротив, – ответил Стрикленд, – довольно старая.
– Я подумал так, потому что некоторые страницы еще не разрезаны...
– Я еще так далеко не зашел.
– В таком случае обязательно нужно возможно быстрее отвечать на вопросы.
Камерон провел ногтем большого пальца по краю первой страницы. Следующие три или четыре страницы прилипли к ней.
Он закрыл книгу и вышел из дома.
Они собирались ложиться спать. Он сидел на корточках на краю кровати, скрестив руки и устремив на пол полный отчаяния взор.
Она сидела за туалетным столиком и занималась косметикой.
– Как выглядели ее руки? – вдруг спросила она. – Ее руки, я имею в виду.
Он знал, что она имела в виду. Он скривил лицо и провел рукой по губам, словно хотел избавиться от дурного вкуса во рту.
– Тебе неприятно, что я об этом спрашиваю? – тактично осведомилась она.
– Нет, – вздохнул он. – Я и без этого все время думаю о ней. Ее руки, Бог мой, такие же, как и все женские руки... мягкие и белые.
– Нет, я имею в виду, как лежали они? Как она держала их? Ты говорил, что у нее был поврежден затылок.
Только теперь он понял ее.
– Они были у нее наверху, примерно так.
Он показал ей.
– Она хотела защитить свою шею или, пожалуй, пыталась освободиться. Пальцы у нее были скрючены, словно она пыталась царапаться.
– Тогда она могла оцарапать или поранить убийцу.
– Да, вероятно, это было единственное, чем она могла защищаться.
Поскольку она ничего больше не сказала, он поднял голову.
– А почему ты спросила об этом?
– Ах, просто так. Я глядела на свои руки и подумала о ней... Извини...
– Хорошо.
Он снова опустил голову. Она встала и подошла к кровати.
