На эту ночь они остановились в пыльной деревушке на фалкинкипской дороге. Едва Валентин улегся на соломенный матрац, пришел тревожный сон. Валентин снова находился среди властителей Маджипура. В одном конце громадного холла с каменным полом сидел на троне Понтификс, а на другом конце – Корональ. В потоке сиял страшный глаз света, как маленькое солнце, бросавший безжалостное белое сияние. Валентин нес какое-то послание от Леди Острова, но не знал, кому его отдать – Понтификсу или Короналю, и к какой бы силе он ни приближался, она отступала в бесконечность. Всю ночь он ходил взад и вперед по холодному скользкому полу, умоляюще протягивая руки то к одной Силе, то к другой, но Властители уплывали.
На следующую ночь, в городке неподалеку от Фалкинкипа, он снова увидел во сне Понтификса и Короналя. Сон был очень сложным и запутанным, и Валентин сохранил в памяти только впечатление грозных королевских персонажей, громадных помпезных собраний и отсутствие общения. Он проснулся с ощущением глубокого и болезненного недовольства. Он явно получал сны великого значения, но интерпретировать их не мог.
– Они преследуют тебя и не оставят тебя в покое, – сказала утром Карабелла. – Похоже, что ты связан с Властью неразрывными нитями. Неестественно постоянно видеть во сне таких могущественных особ. Я уверена, что это послания.
Валентин кивнул.
– В жаркий день мне кажется, что я чувствую холодное давление Короля Снов на мои виски. А когда я закрываю глаза его пальцы входят в мою душу.
В глазах Карабеллы вспыхнула тревога.
– Ты уверен, что это его послания?
– Нет, не уверен. Но думаю…
– Может быть, Леди…
– Леди посылает добрые, мягкие сны, я думаю, – сказал Валентин. – А эти, я опасаюсь, от Короля. Но чего он от меня хочет? Какое преступление я совершил?
Она нахмурилась.
– В Фалкинкипе сходи, как обещал, к толкователю.
– Да, я повидаюсь с кем-нибудь.
В разговор внезапно вмешался Стифон Делиамбер:
Валентин и не заметил, как подошел маленький колдун, и с изумлением посмотрел вниз.
– Извини, – ничуть не смущаясь сказал колдун, – я подслушал случайно. Ты думаешь, что тебя тревожили послания?
– Эти сны ничем иным не могли быть.
– Ты уверен?
– Я ни в чем не уверен. Даже в собственном имени, или в твоем, или какой сегодня день недели.
– Послания редко бывают двусмысленными. Когда говорил Король или Леди, мы знаем точно, – сказал Делиамбер.
Валентин покачал головой.
– Мой мозг затуманен в эти дни. Я ни в чем не уверен. Но эти сны раздражают меня, мне нужен ответ, хотя я даже не знаю, как сформулировать вопрос.
Вруон потянулся вверх, чтобы взять руку Валентина одним из своих тонких, хитро переплетенных щупалец.
– Поверь мне. Твой мозг, может быть и затуманен, но мой – нет, и я отчетливо вижу тебя. Мое имя Делиамбер, твое – Валентин, сегодня Пятый день девятой недели лета, и в Фалкинкипе есть толковательница снов Тизана, она мой друг и союзница, она поможет тебе найти правильный путь. Иди к ней и скажи, что я шлю ей приветствия и любовь. Настало время для тебя освобождаться от вреда, причиненного тебе, Валентин.
– От какого вреда?
– Иди к Тизане, – твердо сказал Делиамбер.
Валентин нашел Залзана Кавола, который разговаривал с кем-то из городка. Он как раз закончил беседу и повернулся к Валентину.
– Я прошу разрешения, – сказал Валентин, – провести ночь Звездного дня с труппой, а в Фалкинкипе.
– Тоже дело семейной чести?
– Личное дело. Можно?
Залзан пожал всеми четырьмя плечами.
– Что-то в тебе странное, что-то беспокоящее меня. Но делай, как знаешь. Завтра мы даем представление на ярмарке. Спи где хочешь, но рано утром в Солнечный день будь готов, ладно?
По сравнению с громадным разросшимся Пидрудом Фалкинкип ничего особенно не представлял, но и отнюдь не был незначительным местным центром, служащим метрополией для большого сельского округа. В Фалкинкипе и вокруг него жило, наверное, три четверти миллиона, и впятеро больше в округах. Но темп его, как заметил Валентин, отличался от темпа Пидруда. Может быть, дело было в том, что он находился на сухом жарком плато, а не вдоль влажного побережья, но народ здесь двигался более неторопливо, осмотрительно, более флегматично.
В Звездный день мальчик Шанамир скрывался от всех глаз. Он и в самом деле побывал ночью на ферме своего отца, расположенной в нескольких часах ходьбы от города, и, как он утром сказал Валентину, оставил деньги, заработанные в Пидруде, и записку, сообщающую, что он уходит искать приключений и мудрости, и ухитрился удрать никем не замеченный. Но он не предполагал, что отец так легко отнесется к потере ловких и полезных рабочих рук, и боялся, как бы муниципальные прокторы не стали искать его; поэтому Шанамир решил на время пребывания в Фалкинкипе прятаться в фургоне. Валентин объяснил это Залзану Каволу и тот со своим обычным хмурым видом согласился.
После полудня жонглеры вышли на ярмарку в городе. Впереди шли Слит и Карабелла: он бил в барабан, она звенела тамбурином и весело пела:
Но легкость и удивление были далеко от Валентина в этот день, и он жонглировал слабо. Его извели тревожные сны в течение многих ночей, а кроме того, была вспышка самонадеянности, которая привела его к промаху. Он дважды ронял дубинки, но Слит научил его делать вид, что так и должно быть, и публике, похоже в это поверилось. Но простить самого себя было труднее. Он мрачно залез в винный ларек, в то время как подмостки заняли скандары.
Он издали смотрел на их работу. Шесть громадных волосатых созданий сплетали свои двадцать четыре руки в точном, без изъянов, рисунке. Каждый жонглировал семью ножами, постоянно бросая и ловя другие, это производило захватывающий эффект, зрители замирали, в то время, как обмен острым оружием продолжался и продолжался. Мирные горожане Фалкинкипа были очарованы.
Следя за скандарами, Валентин все больше и больше сожалел о собственном неудачном выступлении.
